— Да. Я ценю твою сдержанность, то, что ты не задаешь вопросов, но…
— Продолжай.
— Понимаешь, если ты думаешь…
— Я думаю о том, как бы нам поймать сейчас хотя бы одно такси. — Патрик шагнул к краю тротуара.
— Видишь ли, все не так, как ты себе представляешь. Я говорю о наших с Фрэнсисом отношениях. Возможно, тебе со стороны кажется… — Она остановилась и перевела дыхание. — Папа, ты надеялся, что наш брак даст тебе наследника. Но…
Патрик едва заметно нахмурился.
— Наследника? Шен, тебе не кажется, что это звучит немного старомодно, а? И потом, с чего ты решила, что я жду наследника?
А вот это уже интересно, подумала Шеннон, кто-то из нас двоих определенно потерял связь с реальностью. Она попыталась воспроизвести в памяти тот разговор, но за последние недели их было так много и все они перемешались настолько, что выдернуть из получившегося клубка нужную нитку никак не удавалось. Но не внушила же она себе…
— Папа, у меня, как ты понимаешь, нет стенограммы нашего разговора, но не могла же я настолько неверно истолковать твои слова.
Патрик поднял руку, подзывая такси.
— Дорогая, я прожил жизнь. Неужели ты всерьез веришь, что я мог просить тебя о наследнике? Подумай как следует и поймешь, что сама идея о наследнике абсолютно глупа.
— В общем-то… да, — пробормотала Шеннон. — Конечно, если подумать…
— Талант и интересы не передаются по наследству. Ты и сама хорошо это знаешь.
— Папа! — запротестовала она. — Я занимаюсь делом, которое люблю! Для меня нет ничего дороже, чем наша компания!
— Согласен. Но я не могу доверить ее тебе одной. — Патрик улыбнулся. — Да, у тебя есть характер, есть воля, решительность, ответственность. Но ты не потянешь фирму в одиночку. Представляю, какой проект для миссис Костелло ты выдала бы, даже просидев над ним целый месяц. И вообще, надо быть сумасшедшим, чтобы заглядывать на много лет вперед, и уж полным безумцем, чтобы возлагать какие-либо надежды на ребенка, которого и в проекте-то не существует. — Он открыл заднюю дверцу подъехавшего такси.
Шеннон молча села в машину.
— Но это вовсе не означает, что я не хочу внука, — задумчиво добавил Патрик Сазерленд. — Ладно, дорогая, до завтра, вон еще одно такси.
Странный получился разговор, думала она по дороге домой. Уверенность в том, что Отец говорил о наследнике, не могла возникнуть сама по себе, из ниоткуда. Может быть, он облек эту мысль в другие слова, выразил ее не столь откровенно, но суть не менялась.
А что, если я ошиблась? Что, если совершенно неверно истолковала какое-то высказывание отца? Но если так, то вся ситуация выглядит иначе!