— Покажи где.
Шеннон покачала головой.
— Не надо. Ничего особенного.
Пальцы Фрэнсиса коснулись ее плеч у самой шеи, осторожно опустились чуть ниже.
— Здесь?
Ее будто ударило электрическим током, мышцы напряглись, сопротивляясь контакту, но она не отстранилась, а, наоборот, замерла, сопротивляясь желанию податься навстречу ему, прижаться к нему, продлить наслаждение и муку.
— Нет. Фрэнсис…
— Подожди. — Он нажал немного сильнее. — Вроде бы все нормально. Но тебе, пожалуй, лучше поехать домой и сделать прогревание.
Мне нужно не прогревание, подумала Шеннон, а настоящее тепло. Тепло твоих рук.
— Нет, не могу. У меня сегодня много дел. Да и до выходных не так уж далеко.
— Я не могу допустить, чтобы моя жена приходила на работу больной. Если ты сляжешь, мне же придется взять на себя все заботы, связанные с уходом.
— Боишься, что не справишься?
— Боюсь, что справлюсь слишком хорошо.
Шеннон повернулась, но в этот момент на столе зазвонил телефон. Фрэнсис поднял трубку.
— «Сазерленд Билдинг», Фрэнсис Берджесс. Да, конечно, я узнал вас, мисс Макговерн… Трейси.
Шеннон напрягла слух, но устыдилась своей подозрительности и отошла к окну.
— Конечно, Трейси, мы можем обсудить это в любое удобное для вас время.
— Хорошо, послезавтра в шесть, в «Саншайн Плаза».
Фрэнсис положил трубку.
— Это Трейси Макговерн из агентства «Роузбад».
— Я поняла. — Бесстрастный тон давался Шеннон с трудом. — Что ей было нужно?
— Хочет обсудить с нами кое-какие идеи…
— С нами?
Фрэнсис пожал плечами.
— Ну хорошо, со мной. Кстати, ты знаешь такой ресторан, «Саншайн Плаза»?
— Да, супермодное заведение. Тебе понравится.
— Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
— Не думаю, что этого хочет твоя подруга. — Шеннон закусила губу. — Извини, наверное, ты снова услышал голос зеленоглазого чудовища. Бедняжка Трейси, боюсь, пробуждает во мне не самое лучшее.
И как теперь жить? — думала она, возвращаясь в кабинет. Неужели ревность станет постоянным спутником моей жизни? Дело ведь не в одной Трейси Макговерн, бесстыдно флиртующей с Фрэнсисом на глазах у всех. Ревность уколола меня, когда Клэр бросила на Фрэнсиса восхищенный взгляд и пригласила на обед. Ревность, зеленоглазое чудовище, застилала глаза кровавой пеленой и туманила разум.
И как можно было быть такой слепой и не замечать, что я хожу по краю пропасти? Как можно было не видеть, куда ведет тропинка доверия и искренности?
Теперь Шеннон знала, что странное чувство, шевельнувшееся во время чтения репортажа об их свадьбе, не было ни цинизмом, ни беспокойством. То было сожаление. Сожаление о том, что романтическая история, описанная репортером, не имела ничего общего с реальностью.