Поэтому я взяла умные научные книжки, читать которые у меня не было ни сил, ни желания, хотя они должны были стать альтернативой не только телевизору, но и алкоголю. Однако в 9.45 утра в субботу, этот «час X», когда я либо шла в винный магазин, либо нет, я надела одну из старых ветровок Луки и отправилась за бутылкой «Мерло» и джином. Остатки предыдущей бутылки я вылила в раковину часом раньше, наказав себя за убийственное похмелье. Женщина за кассой узнала меня и попыталась завязать разговор. Я пришла в ужас при мысли о том, что меня здесь считают постоянной клиенткой. Конечно, умение общаться с людьми, страдающими от алкогольной зависимости, составляет часть выучки продавцов подобных магазинов, но у меня не было никакого желания поддерживать беседу. Я попросила дать мне еще пачку мятной жевательной резинки и вернулась домой.
Я не понимала, в чем дело, но чувствовала себя ужасно. Как не преминул заметить Марк, в моей квартире действительно царил ужасный беспорядок, а учитывая ее небольшие размеры, это особенно бросалось в глаза и производило гнетущее впечатление. Я не могла открыть окна, потому что на улице лил дождь и дул пронзительный ветер. Я чувствовала, что задыхаюсь.
Подобно Сильвии Плат[5] я тоже была уверена в том, что почти все душевные проблемы можно разрешить с помощью горячей ванны. Поэтому я расставила в крохотной ванной с полдесятка разноцветных свечек, достала масло лаванды и ромашки, открыла кран и стала просматривать свои компакт-диски в поисках музыки, которая гарантированно поможет мне расслабиться. Остановив свой выбор на Sigur Ros, я проверила воду. Она была ледяной. В бойлере перегорела контрольная лампочка.
К тому времени я уже прикончила бутылку вина и смешала себе первый коктейль из джина с лимонадом. Поймав свое отражение в оконном стекле, я испугалась. На меня смотрело растрепанное безумное создание, больше похожее на привидение, чем на живого человека: волосы всклокочены, одежда в беспорядке, под глазами черные тени. Нервно меряя шагами квартиру, я выпила свой джин и почувствовала, что больше не в состоянии оставаться в одиночестве.
Впервые за долгое время я испытала сильную злость, причем эта злость была направлена на моего покойного мужа.
Надев ветровку и сапоги, я отправилась на кладбище. Порывы ледяного ветра напоминали удары хлыста. Намокшие волосы прилипли к голове, лицо и руки стали ледяными, струи дождя стекали с ветровки, и через считанные минуты мои джинсы промокли насквозь, но я не обращала на это внимания. Меня сжигал внутренний огонь. Я шла вперед по темным улицам, глядя на отражения тусклых фонарей в покрытых рябью лужах. С холма вниз несся стремительный поток воды. Деревья вокруг кладбища гнулись и стонали, как живые существа, испытывающие адские муки.