На улицах было многолюдно. Вирджинии и Перри то и дело приходилось высовываться из окна, чтобы спросить дорогу. Наконец им сказали, что место, которое они ищут, находится в конце улицы, в небольшом переулке.
Мимо сверкающих огнями ресторанов и игорных залов они доехали до указанного места и повернули направо, в темный переулок. Вскоре их внимание привлекла рекламная вывеска с изображением довольно драной розовой кошки.
Вход в заведение представлял собой мрачную, уходившую куда-то вниз лестницу, словно вела она не в ночной клуб, а в царство Аида, поджидавшего души смертных. Вирджиния поежилась и покосилась на Перри, который, судя по всему, тоже не горел желанием входить в этот подвал.
— Ты уверена, что хочешь туда спуститься? — опасливо спросил он.
Это место совсем не походило на те модные ночные клубы, по которым он привык таскаться.
Вирджиния кивнула.
— Придется. Я уже говорила тебе, как мне важно встретиться с человеком, который, как сказал мой отец, играет здесь на фортепиано. А адреса его у меня нет…
В тот момент до их слуха долетели звуки музыки. Чьи-то пальцы извлекали из клавиш популярную мелодию.
Вирджиния обреченно вздохнула.
— Вперед, Перри, это не займет много времени, а потом… — Она одарила его обворожительной улыбкой и ободряюще пожала руку. — Потом можешь пригласить меня в тот миленький итальянский ресторанчик, который мы видели по дороге.
Окрыленный перспективой поужинать с Вирджинией в интимной обстановке симпатичного ресторана на Грик-стрит, Перри, больше не мешкая ни секунды, начал спускаться по лестнице в подвал. Швейцар смерил Вирджинию цепким, оценивающим оком, прикидывая, не принадлежит ли она к тому типу дамочек, которые не прочь подцепить подходящего клиента у входа. Очевидно, в его глазах Вирджиния не подпадала под данную категорию, и он милостиво позволил им войти.
В клубе царил полумрак и пахло плесенью. Это был один из тех пользующихся дурной славой притонов, в которых вечно ошиваются подозрительные личности и где полиция регулярно проводит облавы. Взад-вперед шныряли грязноватые официанты, полураздетые девицы за столиками лениво покуривали папиросы, заправленные в длинные мундштуки.
Воздух был затхлый и прокуренный, публика явно не внушала доверия. Вирджиния почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Поскорее бы выбраться отсюда, говорил ее затравленный взгляд. Оглядевшись, она сквозь облако табачного дыма рассмотрела сидевшего за фортепиано человека. Неужели это и есть Глен Гринуэй? Официант, принесший им по бокалу вина, подтвердил: да, он самый.