Только когда незнакомец направился к своей машине, Вирджиния обратила внимание на две его особенности: во-первых, он был весьма привлекателен, а во-вторых, слегка прихрамывал. Она тут же решила, что он ударился при столкновении, и принялась корить себя. Вспомнив о приличиях, она бросилась за ним.
— Ах, Боже, вы хромаете!.. Ранены?! — запричитала она извиняющимся тоном. — Простите, я должна была раньше поинтересоваться…
Рич удивленно обернулся, но, увидев неподдельную тревогу в ее глазах, вежливо улыбнулся:
— Не волнуйтесь, я хромаю не поэтому. Это немецкая пуля.
Вирджиния почувствовала, что краснеет.
— А-а-а, ну, слава Богу… — Она осеклась и поспешно прикрыла ладонью рот. — То есть я не хотела сказать, будто рада, что вас ранили.
— В самом деле? — иронично спросил он. — Наверное, подумали, что немец, который стрелял в меня, мазила? Что ему надо было целиться выше, в сердце?
— Да нет же, — возмутилась Вирджиния, — я имела в виду…
Рич вздохнул и, видя ее смущение, решил сменить гнев на милость. Она права: не стоит кипятиться из-за инцидента, который легко можно уладить, чего нельзя сказать о других его проблемах. Он редко выходил из себя, однако до столкновения с этой юной леди он уже был на взводе: провел безумно утомительный вечер с Кристиной Кингсли, капризной, избалованной сестрой своего хорошего приятеля Пола.
Последние несколько недель он гостил у Пола в его шато под Руаном, во Франции, а прошедший вечер намеревался провести в клубе за приятными разговорами. На его беду появилась Кристина. Она не оставляла надежду выйти замуж и преследовала Рича с тех самых пор, как его жена погибла при бомбежке.
Что ж, придется ее огорчить: он не хотел снова жениться. Когда-то он считал, что найдет в браке счастье, но получил лишь разочарование. Однажды обжегшись, Рич сторонился пламени.
Но сейчас он был тронут участием молодой женщины и взглянул на нее словно впервые. В ней угадывались грация, безупречные манеры и женственность, задевавшая самые сокровенные струны его души.
Короткие золотистые волосы медового оттенка, тонкая изящная шея, точеный подбородок, в котором угадывался вызов, дымчато-карие глаза, красивое, дышавшее чувственностью лицо.
Он решил, что она дитя своего времени — независимая, самостоятельная, — и был бы удивлен, узнав, что Вирджиния принадлежит к одной из лучших семей Англии. Совершенно неожиданно его раздражение сменилось обезоруживающей улыбкой.
— Я понимаю, что вы имели в виду, мисс…
— Китс, — сказала она.
— Мисс Китс, это я должен был поинтересоваться, не пострадали ли вы. Приношу свои искренние извинения. Признаю, я был недопустимо резок. Я прощен?