Оба они начинали словно бы интуитивно догадываться об установившемся между ними мощном чувственном влечении. Вирджиния внезапно ощутила тот внутренний жар — уже знакомый ей, — который возникал у нее в груди всякий раз, когда она оказывалась наедине с Ричем, и ей мучительно хотелось продлить сладкий миг близости. Она пригубила вино из бокала и потупила взор, испугавшись, что глаза выдадут ее.
— Хотите есть? — спросил Рич.
— Немного, — неуверенно ответила Вирджиния, которая отдавала себе отчет в том, что как бы она ни старалась сохранить чисто платонические отношения со своим патроном, это будет нелегко, если ей предстоит каждый вечер делить с ним трапезу.
Впрочем, какие бы романтические мысли ни роились в прелестной головке Вирджинии, она дала себе зарок не подчиняться им. Рич видел в ней красивую женщину — об этом говорили и та чувственная манера, с которой он взирал на нее, и самый тон его голоса, и легкая поволока, появлявшаяся в его глазах, когда он устремлял на нее свой взгляд. Вирджиния понимала, что, каждый день оставаясь с ним с глазу на глаз, рискует попасть под его чары, но она была полна решимости сохранять твердость и не терять головы.
Ей следует быть настороже — она не может позволить себе иметь с ним никаких иных, кроме чисто деловых, отношений. Для нее он прежде всего работодатель, и, если она не хочет потерять место, так и должно оставаться впредь. Слишком дорогой ценой досталась ей собственная независимость, чтобы теперь потерять ее из-за легкомысленного увлечения. Если чувство к нему окажется непреодолимым, ей не останется ничего другого, как только искать работу в другом месте.
Шли дни, занятые хозяйственными заботами, разговорами с реставраторами, которые уже заканчивали работу по восстановлению дома. Несколько раз Вирджиния сопровождала Рича на аукционы, на которых он покупал лошадей. Время от времени он устраивал встречи с фермерами, арендовавшими у него землю, обсуждая с ними прогрессивные методы ведения хозяйства, которые в условиях жестокого налогового бремени послевоенных лет должны были содействовать процветанию.
Тот день выдался особенно длинным и утомительным. Из окна своей комнаты Рич наблюдал за вышедшей в сад Вирджинией. Она неторопливо прогуливалась по дорожкам, уже успев переодеться к ужину в облегающее, как змеиная кожа, лимонное платье серебристого шелка.
Он взирал на нее, завороженный игрой света и тени на ее обнаженных руках и плечах. Златокудрая головка ее была непокрыта, и предзакатное солнце, пробиваясь сквозь кущу листвы, роняло на нее яркие блики. В плавильне заката сад казался призрачным видением, и от деревьев тянулись длинные-длинные тени.