И эта безумная молитва, потрясавшая все мое существо, привлекла ко мне сострадание Бога Вышнего, и Его Свет воссиял во мраке моего небытия. В глубоком молчании мне дано было созерцать Его благость, Его премудрость, Его святость.
Чрез ад моей безнадежности пришло небесное избавление. Внутри меня раскрывались новые силы, иное зрение, иной слух. Неописуемое благолепие становилось доступным моему восприятию. Однако, сие не было “моим”: колебания в моем бытии еще не кончились — я выпадал из надмирного сияния; я возвращался к моей нищете. И все же я достоверно узнал, что оно — Святое Царство Христа есть вечная реальность. Ее, сию реальность, должно стяжать в долгом подвиге молитвы: “Царство Небесное силою берется” (Мф. 11, 12).
Благословлять надо Бога, когда открывается нам, с одной стороны, действительная гибель, не временная только, но и вечная; с другой — неисповедимый Свет Божества. Писание говорит нам о “вечной муке”. Но в чем она? По настоящему мы еще не знаем всех различных форм мучения, возможных по исходе нашем из мира сего. Но опять то же Писание говорит: “... извержены будут во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов” (ср. Мф. 8, 12). Так и мне представляется, что “вечные муки” не в том, что во аде нас будут жарить на сковородах некие мрачные и гнусные существа, но в том, что мы окажемся недостойными войти в Святое Царство Любви Божией.
“Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное” — таково начало проповеди Христа Иисуса (Мф. 4, 17). Чрез покаяние возрождается в нас сила жизни — обновляется утерянное в падении Адамовом достоинство Человека; в покаянном плаче восстанавливается наша способность, убитая грехом, воспринимать исходящий от Бога — Святой Троицы — Нетварный Свет. Но что показал мне мой собственный опыт? Вот что: десятилетия моих рыданий над моим внутренним мертвецом — не сделали меня непоколебимым в жизни по Богу: грех в той или иной форме побеждает меня. Каждое скольжение в грех глубоко опечаливает душу. Помимо сего — у нас, т.е. у меня, очень часто нет уверенности — насколько праведен я в моих действиях, или насколько я далек от истинно святой жизни. Особенно это при конфликтах с людьми. Нас преследует постоянное сознание нашей недостаточности, и мы говорим Господу: “прости меня, недостойного раба Твоего” (ср. Лк. 17, 10). Конечно, как монах я научен осуждать себя за все, — “держать ум свой во аде”. Но сие дело требует великого терпения. И только таким путем успеваем мы уменьшить число томительных для сердца и ума колебаний. Совершенная же непоколебимость — явится заключительным на вечность даром Бога, Спасителя нашего.