— Сейчас нам приготовят кофе, — пояснил он. — Хочу продолжить наш разговор. Например, вы девушка. Будь я вашим отцом, вы не разгуливали бы в столь непристойном виде по одному из самых опасных кварталов в городе. Свобода, безусловно, нужна женщине. В моей стране прекрасная половина человечества терпит слишком много притеснений. Я не согласен с подобными порядками.
— Да, это несправедливо, — сказала Камилла, не сводя глаз с собеседника.
— История моей матери тому подтверждение. Моя мать, англичанка, была похищена отцом. Ей было около тридцати, когда Омран увез ее от мужа. Рассказывают, он силой заставил ее написать записку, где она сообщала, что решила уйти от мужа, и запрещала искать себя. Моя мать умерла от рака. Два года назад. Отец дал денег на лечение, положил в лучшую клинику, даже возил в Европу, окружил роскошью, какая только возможна. Но все через посредников. Сам он даже не зашел с ней попрощаться перед смертью. Моя мать умерла бы в одиночестве, если бы не я. Дни и ночи я проводил у ее постели, и она поведала мне свою печальную историю. Мария любила мужа и тяжело страдала от разлуки с ним. Ее наряжали, одевали и подавали отцу как экзотическое блюдо. Никто не спросил, чего хочется ей. Она была принуждена посещать различные светские тусовки и всюду изображать полное счастье. Омран долго обхаживал ее, но Мария так и не покорилась. Драгоценности, наряды — все было тщетно. Тогда он, недолго думая, взял свое силой. И за непокорность отдал несчастную на поругание своим приближенным. После этого мать хотела покончить с собой, но за ней неотступно следили, не давали шагу ступить. А потом появился я. Омран признал меня сыном. Я похож на него как две капли воды. У матери не осталось выхода. Она пожертвовала собой ради меня. Отец через пару лет предложил ей отправиться домой, но Мария отказалась. Нам редко позволяли видеться, пока я был ребенком. Но потом… она значила для меня больше, чем другие матери на Востоке. Передала мне любовь к своей религии, к европейским искусствам и взглядам. Умирая, она крестила меня, а последние слова ее были: «Не будь таким, как отец».
Камилла слушала молча, не перебивая. На глаза у нее наворачивались слезы. Уж теперь-то она вполне могла представить себе все «прелести» насилия.
— Мать все молилась своей покровительнице, — продолжал Кайс. — Пресвятая Дева не услышала этих молитв. И вот теперь я на перепутье. Но твердо решил, что не буду многоженцем, как это принято у меня на родине.
В этот момент на улице раздались голоса.
— Пропустите меня! — Камилла в ужасе узнала голос отца. — Проклятые арабы. Верните мне мою дочь! Здесь действуют другие законы, это вам не гарем! Камилла?! Камилла, ты здесь?