В семье герцога происходили в это время серьезные недоразумения. Его старший сын, женившийся против воли родителей, делал огромные долги, за которые приходилось расплачиваться отцу и матери, причем скупая от природы герцогиня делала неимоверные сцены и сыну, и мужу и наполняла свой дворец неистовыми криками.
В одну из таких сцен расходившийся молодой герцог на строгое замечание отца о его поведении, недостойном носимого им громкого и почетного имени, дерзко рассмеявшись, заметил отцу, что не многим достойнее этого громкого имени такие любовные похождения на старости лет, за которыми следовали и смерть и казнь его сообщников.
Герцог, нахмурив брови, крикнул, чтобы он молчал, но герцогиня, до седых волос ревновавшая мужа ко всем, кроме императрицы, потребовала, чтобы сын объяснился категорически.
Тот, прямо и дерзко глядя в глаза отца, попросил его сказать, куда девалась внезапно исчезнувшая камер-юнгфера принцессы, поставленная к ней герцогом и пропавшая без вести после однодневной отлучки из места своего служения.
Герцогиня жадно вслушивалась в слова сына. Ей припомнилось, что несколько времени тому назад она слышала что-то подобное.
— Нам-то что до этого? — подозрительно спросила она сына.
— Вы спросите у отца, — продолжал вконец расходившийся молодой Бирон, — куда и с кем, собственно, уезжала эта бедовая камер-юнгфера накануне своего таинственного исчезновения, как она провела последние часы своего тревожного существования и когда, и по чьему распоряжению приехала поздно ночью назад во дворец в Сарыни. Ведь во дворец она вернулась, это не подлежит сомнению, и только тут теряются следы этой безвременно погибшей авантюристки.
— Что тебе сделала эта… бедная немка? — произнес Бирон голосом, которому тщетно старался придать твердость.
— «Бедовая», а не «бедная», — со злым смехом поправил его сын.
— Да. Но чем она помешала тебе?
— Помешала-то она, положим, не мне, а кому-нибудь повыше меня стоящему! Но не в этом дело, а в том, что в ее гибели повинен не кто иной как тот вероломный соблазнитель, — он подчеркнул это слово, — с которым эта Регина провела последние часы своей жизни.
— И кто же был этот соблазнитель? — тревожно осведомилась герцогиня.
— Ну, об этом вы у своего супруга спросите.
— Ты — дерзкий мальчишка! — крикнул Бирон.
— И не дерзкий, и не мальчишка! Я никогда не говорил вам ни слова обо всей этой романтической истории до тех пор, пока вы с такой непомерной строгостью не отнеслись к моим маленьким увлечениям. И вот, когда я увидел себя под огнем такой строгой и неумолимой критики, тогда я и позволил себе покритиковать других. Ну, теперь покойной ночи! Желаю вам мирно и безошибочно разобраться во всех этих щекотливых делах! — прибавил принц Петр, церемонно раскланиваясь со своими родителями.