— Какова? Не говорил я вам?
— Да… Но я поражена! — тихо произнесла императрица.
— А я нисколько! — повел плечами Бирон. — Я ничего иного и не ожидал от воспитанницы швейцарки Адеркас и от… невесты иностранного выходца Линара!
— От какой «невесты»?.. Что ты говоришь, герцог!
— Ну, если не от невесты, так от любовницы! Я, вас же щадя, произнес слово «невеста»… И поверьте мне, что если вы еще долго продержите в своем дворце всех этих выходцев и интриганов, то вы дождетесь и самовольной свадьбы вашей племянницы, как дождались ее грубого и дерзкого объяснения!
— О, я еще поговорю с ней; что же касается Адеркас и Линара, то никто не мешает тебе выслать их сегодня же из пределов моей империи!
— Не поздно ли будет? — насмешливо пожал он плечами. — «Спусти лето по малину», как говорят ваши русские мужики! Да и «выслать» представителя дружественной державы вовсе не так легко и удобно. Надо, чтобы сама командировавшая его держава лично отозвала его.
— Так скажи Остерману! Снесись с иностранными коллегиями.
— Не нужны мне ни Остерман и никакие коллегии! Меня надо было слушать, тогда и к коллегиям прибегать не пришлось бы.
— Но Адеркас можно выслать немедленно, если ты твердо убежден в ее виновности.
— А вы ведь не убеждены? Вы думаете, что глупенькая и ничтожная девочка сама, одна могла додуматься и до того тона, каким она сейчас говорила с вами, и до той самостоятельности, какой дышал этот тон? Всему этому научиться надо, и научиться не иначе как у выходцев и представителей такой страны, как Швейцария, где все равны и где идея о властей считается отсталой и глупой идеей.
— Так вышли же ее!.. Боже мой!.. Вышли сегодня же!
— Нет, это было бы глупо, а глупостей я лично и самостоятельно никогда не делаю!.. Это вам должно быть хорошо известно! — дерзко ответил временщик. — Пусть она пробудет еще несколько дней… Часами зла целых лет не исправишь, и не увеличишь!.. На это опять-таки нужны годы. Я вышлю наставницу и пособницу вашей племянницы в такую минуту, когда и она сама, и ее почтенная воспитанница менее всего будут ожидать этого, а до тех пор я приму меры к тому, чтобы неукоснительно знать не только каждый их шаг и каждое произнесенное ими слово, но и сами мысли, одушевляющие их.
— Спасибо тебе, Эрнест! — тихо проговорила императрица, в порыве вернувшейся нежности называя старого фаворита прежним уменьшительным именем. — Спасибо тебе!.. Ты один до последней минуты остаешься моим верным и деятельным помощником, ты один оберегаешь мой покой! А теперь ступай! Ты тоже устал от этой тяжелой сцены… Кто бы мог подумать? Боже мой!.. Кто бы мог подумать?!