— Нет!
— Вы никогда не встречались с ним в саду или в дворцовом парке?
— Нет… Не помню!
— А не припомните ли вы, где вы встречались с графом в последний раз?
— Я видела его в день бала.
— Где именно? Ведь вы не могли принадлежать к числу приглашенных?
— Нет! Но я смотрела в дверь!
— И… после этого вы больше нигде не встречали его?
— Нет!.. Не помню!
— Так я напомню! — крикнул Ушаков, которому система кротости и выжидания Трубецкого была не по нутру.
Клара вздрогнула, но продолжала молчать.
— Выходила ты в сад вместе с принцессой поздно ночью на вчерашний день? — прямо и бесцеремонно поставил вопрос Ушаков.
Клара разом поняла и сообразила, что она может своим ответом погубить Анну, а потому ответила тверже и громче прежнего:
— Нет! Не выходила!
У Ушакова вырвался жест нетерпения.
— Твердо вспомни… а то я память пришью, — пригрозил он.
— Не выходила! — еще тверже повторила Клара.
Ушаков обратился в ту сторону, где наготове стояли палачи, и громко крикнул:
— Работай!
В мгновение ока оба палача бросились на свою жертву, и полумертвая от страха Клара была волоком притянута к спущенному блоку. Она не сопротивлялась, не говорила; она вся оцепенела от ужаса.
— В последний раз спрашиваю я: выходила ты вместе с принцессой в сад при дворце в прошлую ночь? Да или нет?
— Нет, не выходила! — почти неслышным шепотом ответила несчастная.
Ушаков сделал рукою знак.
Палачи сорвали с несчастной платье, обнажили ее тело до пояса, а затем один из них, завернув назад ее руки, скрутил их у кистей толстой веревкой, спускавшейся от блока. Конец этой страшной веревки был обшит войлоком. Затем на связанные руки был надет толстый ременной хомут.
— Выходила ли ты прошлой ночью во дворцовый Летний сад вместе с принцессой? — в последний раз повторил Ушаков и, не получив ответа, громко крикнул: — Дыба!
Тогда началась страшная пытка, которая состояла в том, что плотно скрученные руки были вывернуты назад и под давлением медленно поднимавшегося блока стали постепенно заворачиваться к затылку. Суставы трещали. Послышался нечеловеческий крик, и затем все моментально смолкло.
— Дыба! — повторил Ушаков.
Медленно поднимаемая на блоках девушка повисла на вывороченных и выломанных из суставов руках. Она не кричала, даже не стонала; она только все реже и реже вздрагивала, и замирающее дыхание все реже и реже вырывалось из ее груди.
— Бей! — крикнул не унимавшийся Ушаков.
Палач замахнулся плетью, и резкий, безжалостный удар разрезал молодое и слабое тело.
Измученная Клара вздрогнула в последний раз и неподвижно повисла на страшном блоке…