— Она-то и наврать не успела, потому что только загадки загадывала, матушка Анна Иоанновна! — заметил шут, — а я что говорил, то и говорю… Завела она шашни, да и боится, как бы тебе про них сорока на хвосте чего не принесла!.. Длиннохвостые у тебя сороки-то!.. Много они на своих хвостах всякого добра разносят!
— Какие я шашни завела? Про что каркаешь, ворона шутовская? — не на шутку разобиделась Юшкова. — Говори, да не заговаривайся!.. Про меня и смолоду-то слухов никаких зазорных не ходило, а ты мои седые волосы позорить надумал.
— Брось!.. Нешто я поверю? — со смехом старалась умиротворить Юшкову императрица. — Видишь, он шутит…
— На то он и шут, чтобы шутить! — зло подчеркнула Юшкова. — Да я-то в шутихи не записывалась, и ему меня в шутовской цех записывать нечего… Много ваши шуты, матушка царица, позволять себе стали! Проходу от них никому нет!..
— Уж и проходу нет? — подмигнул Голицын. — Нешто кто из нас в ваши камерюнгферские шашни путаться пробовал? Ходите вы себе по всем закоулкам вольготно и свободно и ни от кого вам запрета нет! На то вы и в девицах придворных состоите, чтобы грешить вовсю!.. Младенец только вашей чести девической не понимает да не ценит…
Императрица рассмеялась.
— Беда мне с тобой! — милостиво заметила она Голицыну. — Так как же, грешит Юшкова, а?
— Не без того, матушка Анна Ивановна! Только я — не ябедник… Ты сама спросила бы ее, тогда и узнала бы все досконально… Или его светлость попытала бы хорошенько… Может, он тебе про все поведал бы.
У императрицы сверкнули глаза.
— Что вы сегодня все про герцога да про герцога? — заметила она. — Что он вам всем дался?
— Мне-то что до него! — покачал головой Голицын. — А вот Аграфенушке он приглянулся.
Юшкова даже с места привскочила.
— Типун тебе на язык… мелево пустое! — подняла она обе руки. — Чего только твой язык дурацкий не наплетет?
— А что я за невидаль сказал? — удивился шут. — Герцог у нас еще хоть куда… как есть в соку мужчина!.. На свою супружницу он небось уж всласть нагляделся; за важными барынями ухаживать — возни много, времени много потратить придется, а он у нас человек занятой! Он и надумал в мутной воде мелкую рыбицу половить!.. И рыбица податливая, сама на крючок идет, и ходить за ней недалеко: протянул руку, да и выбирай себе любую!
— Экий у тебя язык какой… Экий язык какой! — живо переменяя тон, почти довольным голосом заметила Юшкова.
Она поняла, что Голицын говорит в один голос с ней, и была рада такому сообщнику. Она знала, что шут не любил Бирона, и его содействие было Юшковой сильно по душе. В ее мстительном сердце не было места ни снисхождению, ни прощению. Герцог в тот день сильно унизил и оскорбил ее, а ее никто никогда безнаказанно не оскорблял.