— Попостись еще пару дней. Ты же даже бегать не мог.
— Я в прямом смысле — просто попить пива. У зелененькой хоть ноги «буковкой», но она живая. Как наши девки были. Сергеич, я же в окно смотрю, как в альбом старинный. Вроде мертвецы вокруг.
Андрей вздохнул:
— Мы еще живы. И время еще есть. Поработаем.
— Я тоже жив. — Иванов глотнул портера. — Только непонятно зачем. Вчера иду из магазина, вижу — парень знакомый. Брат девчонки, с которой один мой кореш… В общем, не суть важно. И не подойти, не расспросить, что да как. И главное, не он это. Тот-то мертвый. Это ж для вас просто «калька» лопнула, а для меня все-все пропало.
— Понимаю. Только ты чего хочешь? Чтобы я за пузырем сходил и мы это дело утопить попробовали?
— Да не поможет. И потом, у тебя свидание. Какие уж тут пьянки. Взяла все-таки тебя за жабры Манька. Это хорошо. Завидую. Мариэтта хоть чума, но классная. И чего ты упирался? Интересно, как оно у вас к постели так мигом развернулось.
— Очень интересно?
— Да что я, малолетка, расспрашивать? Я в философском плане. От «Хуфу» все-таки польза была. Посмотрели бы вы на себя. Я офигел — у тебя же губы были, как у той куклы музыкальной. Нет, натуральная чума Манька. Где бы мне такую найти?
— Найдешь. Есть где поискать. — Андрей поднялся — в фойе выплыла «чума» собственной персоной.
Хорошенькая. Такая вызывающе юная, что даже сердце защемило. Излюбленная коротенькая «полицейская» курточка, бархатный черный шарф. Свободные брюки (вместе купили в «Империи»), сапожки на классической шпильке (приобрела сама после мучительной борьбы с могучим влиянием «мародеров»). Уложенная стрижка чуть тронута лаком. Естественный коралл губ. Правильная девочка.
— Чего, я извиняюсь, уставились? — мрачно поинтересовалась девочка. — Если что не в тему — принимаю комментарии, советы и пожелания. Абздольц, какая я сегодня ванильная.
— Не психуй, — сказал Генка, с удовольствием озирая подружку. — Все на уровне. Женева пополам с Монте-Карло. Я бы такую кадрить не решился.
— Рухну, какой комплимент. Ты же теперь только по сортирам промышляешь, бандерас бесхвостый на больничном. — Мариэтта повернулась к Андрею: — Что молчишь, начальник? Я ж сейчас ножками топотать от сомнений начну.
— Губы, может, поправишь? — задумчиво сказал Андрей. — Блекло чуть-чуть.
— Вот! Хеш-Ке тоже кривилась.
— Да езжайте вы уже, — посоветовал Генка. — Нервы только треплете.
* * *
Андрей вел джип осторожно. По Липецкой еще можно было спокойно двигаться, «пробка» вырасти не успела. Мариэтта с губами справилась, придирчиво рассмотрела в зеркало ставший сочным рот и снова полезла за помадой.