Гродер прохаживался по мостику и поглядывал на радар. В радиусе двадцати миль не было ни единого судна. Их радар был не особенно мощным, но исправно выполнял свое предназначение. Внимательному капитану и команде вполне хватит двадцати миль, чтобы изменить курс и спокойно разойтись с любым судном. Гродер подошел к окну и посмотрел на палубу, инстинктивно проверяя высоко уложенные контейнеры. Они немного сместились, прежде всего из-за этих дурацких газовых цистерн. Они были упакованы по четыре в полуконтейнер и опасности не представляли, но все же из-за формы были не столь устойчивы, как нормальные прямоугольные ящики и грузовые поддоны. Впрочем, Гродер хорошо понимал, что могло быть и хуже. По крайней мере проклятые бочки пусты.
Позже Джерри Хендли придет к выводу, что самая трудная часть этой проклятой затеи — не считая того, что послужило ее причиной, — было найти укромное место. В конце концов, в дело вмешался бывший президент Райан. Он сделал один телефонный звонок начальнику штаба ВВС, который, в свою очередь, позвонил командиру 316-го крыла, расквартированного на военно-воздушной базе Эндрюс.
Они прибыли на двух черных «Шеви тахо». В одной — Хендли, Джерри Раундс, Том Дейвис, Рик Белл, Пит Александер и Сэм Грейнджер, а во второй — Кларк, Чавес и Джек Райан-младший. Обе машины повернули налево по проезду Си и остановились около ангара на краю бетонного поля. Бывший президент Райан приехал пятью минутами позже в «Таункаре», за которым следовали два «Сабурбана» с агентами Секретной службы.
Еще через одиннадцать минут, с опозданием на три минуты, приземлился «Гольфстрим V». Самолет проехал по полю и остановился в пятидесяти ярдах от машин. Двигатели смолкли, к главной двери самолета подвезли трап.
Джек Райан-младший вышел из «Тахо», остальные следовали в нескольких шагах за ним.
Дверь «Голфстрима» открылась, и через тридцать секунд в ней появился Доминик Карузо. Он остановился, щурясь от яркого солнца, а потом спустился по трапу. Усталое лицо заросло пятидневной щетиной. Джек вышел вперед и встретил его на полпути. Они обнялись.
— Сочувствую тебе, дружище, — прошептал Джек.
Доминик лишь разжал объятия и кивнул.
— Да.
— Где он?
— В грузовом отсеке. Мне не разрешили взять его в салон.
Бари вывел машину из карьера и погнал на самой большой скорости, какую только можно было себе позволить, когда едешь без фар. До шоссе они добрались менее чем за десять минут. Брайан то терял сознание, то вновь приходил в чувство. Они мчались на запад вдоль берега моря. Голова брата лежала на коленях Доминика. Одной рукой он держал брата за руку, а второй зажимал рану, откуда безостановочно сочилась темная кровь, стекавшая по предплечью Доминика и впитывавшаяся в сиденье. Когда до Зуары оставалось семь миль, Брайан начал кашлять — сначала легко, потом спазматически, взахлеб. Его тело поползло с сиденья. Доминик наклонился к его лицу и шепотом уговаривал держаться. Через несколько минут Брайану, казалось, стало полегче, кашель стих, дыхание выровнялось. А потом остановилось. Доминику предстояло понять это много позже, но он ощутил этот миг, этот неощутимо короткий промежуток времени, отделивший живого Брайана от мертвого Брайана. Доминик выпрямился. Голова Брайана медленно повернулась набок, и невидящие глаза уставились на высокую спинку сиденья.