Джилл видела, что врач напуган, и пошла в контратаку.
— Доктор, — сказала она сухо, — я за вашу пациентку не отвечаю, но коли вы мне ее доверили, я оказала ей помощь, которую сочла необходимой. Если у вас есть ко мне претензии, давайте позовем главного врача отделения.
— Что вы, из-за такого пустяка…
— Нет, сэр, это не пустяк! Такую слабую старушку водная подушка может задушить. Есть сестры, способные стерпеть от врача любое обвинение, я же ложных обвинений терпеть не хочу. Давайте позовем главного врача.
— Не надо, мисс Бордмэн. Я погорячился, не подумал. Прошу прощения…
— Хорошо, — отчеканила Джилл. — Чем еще могу быть полезна?
— Спасибо, больше ничего не нужно. Впрочем… пожалуйста, никому не рассказывайте о случившемся.
— Конечно — можете быть совершенно спокойны, доктор. — Джилл села за стол и сделала вид, что разбирает бумаги. Потом вспомнила, что так и не заказала на складе кровать. Позвонила на склад, отослала помощницу с каким-то поручением и задумалась.
Где же Бен? Как его не хватает! Позвонить бы ему и переложить ответственность на его сильные плечи. Но он пропал, черт его дери, и свалил все на нее. Свалил? Раздражение, которое она подспудно чувствовала все утро, вдруг прошло. Бен не уехал бы, не дав ей знать, чем закончилась его встреча с Человеком с Марса. Она, как участник заговора, имела право знать исход дела, а Бен всегда играл честно. «Если со мной что-нибудь случится, — вспомнила она, — ты мой козырь… Малышка, если ты долго не получишь от меня известий, то поступай как считаешь нужным».
Она и не подумала, что с Беном что-то могло случиться, ей это просто не приходило в голову. А теперь пришло. И пришло время — рано или поздно оно приходит к каждому — поставить на карту свою карьеру, честь и жизнь. Джиллиан Бордмэн приняла вызов судьбы в 15.47.
Когда Джилл вышла, Человек с Марса сел на прежнее место и принялся, выражаясь земным языком, терпеливо ждать. Он был счастлив: брат обещал вернуться. Смит был готов сидеть в ожидании брата год, и два, и три, ничего не делая и не двигаясь. Он не помнил точно, когда они побратались: он еще не в силах был измерить новое время и пространство, настолько они отличались от того, к чему он привык в родном гнезде. Дело было не в том, что, измеренная земными годами, его жизнь оказалась длиннее, а в том, что здесь он столкнулся с совершенно иным, чем дома, восприятием времени. Фразу «Это произошло позже, чем тебе кажется» нельзя перевести на марсианский язык, поскольку у марсиан не существует понятия «позже», а фразу «поспешишь — людей насмешишь» нельзя перевести потому, что на Марсе это непреложная истина, это само собой разумеется, как на Земле то, что рыба плавает. Высказывание «так было, есть и будет» на Марсе показалось бы таким же трюизмом, как на Земле «дважды два — четыре».