— Я сказала, что ты мог остаться поужинать. А сейчас — не знаю, как у тебя, — у меня аппетит пропал.
Он поднялся с кушетки, скомкал салфетку и швырнул ее на стол.
— Раньше ты никогда не играла со мной, Эмили.
— И сейчас не играю, Конвей. — Ему хватило наглости приехать, пытаться манипулировать ею, а затем обвинить ее в том, что она играет. Она открыла дверь шире.
— Ты даешь мне понять, что не хочешь восстановить нашу дружбу?
— Когда-то я думала, что мы и вправду друзья. Я ошиблась, но повторять ошибку не буду.
Потому что второго разрыва с Мэттом ее сердце может не выдержать.
Эмили прислонилась к плющу, увившему ствол кедра, и наслаждалась ароматом цветов, растущих у матери в саду. Янтарные облака летели по небу, освещенные сиянием заката, и теплый бриз ласкал лицо. Созерцание природы всегда успокаивало Эмили. Сегодня это было ей необходимо — предстоял семейный обед в доме родителей.
Самая нелюбимая, самая изматывающая пятница месяца.
Только тяжелая болезнь могла считаться уважительной причиной, чтобы не явиться. Родителям Эмили нравилось активно участвовать в ее жизни. Это означало, что в течение двух часов мама будет объяснять, какие поступки дочке следует считать неправильными и как надо исправить содеянное. Эмили будет улыбаться, соглашаться, кивать и молча терпеть.
Она давно осознала тщетность попыток понравиться маме.
Сегодняшний обед будет особенно тяжелым.
Днем родители радостно сообщили ей, что пригласили Мэтта.
Когда Мэтт накануне вечером уходил от Эмили, она надеялась, что он вернется. Потом легла спать. Слушая, как дождь хлещет в окно, девушка чувствовала себя необъяснимо одинокой. Каждый раз, когда раздавался шум автомобиля, она задерживала, дыхание, напрасно ожидая услышать шаги Мэтта. В глубине души она тосковала без него, хотя и презирала себя за это.
Давным-давно, когда они были детьми, летом Мэтт жил у них дома. Вечером родители и Тайлер ложились спать, а Эмили и Мэтт выходили во двор, растягивались в шезлонгах и болтали, пока небо не начинало розоветь. Они знали друг о друге все.
Эмили никогда не обвиняла его в том, что произошло той ночью. Она сама позволила этому случиться. И сожалела лишь об их разрыве и завершении чудесной дружбы.
Она сумела пережить шок его отъезда, и ее сердце начало заживать. Теперь, когда он вернулся, старая тоска возвратилась.
Но они оба стали уже другими, хотя иногда Мэтт казался прежним или поступал по-прежнему.
Сзади нее раздались тяжелые мужские шаги.
— Обед почти готов. — Глубокий голос Мэтта Заставил подняться волоски на руках, и Эмили почувствовала озноб, несмотря на теплый вечер. — Твоя мама послала меня за тобой.