Голодные мужичонки с жадностью набросились на еду. Красноармейцы после некоторого раздумья присоединились к ним. Ребров и Кузьма Иванович решили не обедать. В четыре часа застучали тяжелые подкованные сапоги на лестнице за дверьми. В комнату ввалилось человек десять новичков, вслед за ними — несколько казаков. Маленький кудрявый есаул визгливо, по-бабьи заорал:
— Становись!
Арестанты выстроились в шеренги и приготовились в путь. На улице их окружила цепь спешенных казаков.
— Шагом марш! — скомандовал есаул и повел вдоль Главного проспекта к тюрьме. Есаул неистовствовал. Сыпал ругательствами, перебегал от головы колонны к ее концу, подлетал к арестованным, тыкал в нос наганом. Подталкивал их ножнами сабли, взмахивал нагайкой и снова сыпал ругательствами.
Навстречу арестованным под траурные звуки шопеновского марша шла огромная похоронная процессия. Хоронили расстрелянных красными заложников. Арестанты тесней сжались между конвоирами, боясь быть растоптанными. И непонятно было, кого это провожали траурным маршем — тех ли, кто уже в гробах и ничего не чувствует, или этих, еще живых, двигающихся к такой же или еще более страшной смерти.
Перед тюрьмой есаул остановил арестантов. К Реброву подскочил один из казаков и как-то вполголоса воровато приказал:
— Снимай штаны. Пиджак.
Ребров обернулся. Сзади арестованные снимали с себя одежду и отдавали казакам.
— Живо шевелись, — командовал курчавый. Ребров медлил. Казак полез к нему в карман и выхватил бумажник с документами. Сорвал с руки часы.
— Тут нет денег. Отдай, — схватил его за руку Ребров.
— Ну, ты! — Нагайка угрожающе взлетела вверх.
Из тюремных ворот бежал начальник тюрьмы.
— Оставьте, оставьте! что вы делаете?.. — кричал он казакам.
Казаки молчаливо расступились. Ребров в свою очередь запустил руку в карман казаку и сжал крепко свой бумажник…
— Господин полковник, — обратился он к начальнику тюрьмы, — тут мои документы.
Казак неохотно возвратил бумажник.
Тюремные двери открылись и захлопнулись за арестованными. В тюремной конторе у них в первую очередь отобрали еще оставшиеся вещи и одежду.
Валя сидит у себя в комнате. На полу после обыска разбросаны вещи Реброва. Невеселые мысли приходят в голову Вале. За стеной причитает и плачет хозяйка.
«Надо взять себя в руки. Может быть, арест случайный. Надо узнать», — решила Валя.
— Валентина Николаевна, что же делать? — прервал Валины думы голос хозяина.
— Что? Ехать надо к коменданту города.
— Голубушка, поезжайте. У вас это как-то хорошо выходит. А то если я поеду, все дело испорчу.