— Ты в разведку? — спросил Ребров. — Так я с тобой. Поговорим в дороге.
— Вали, — радостно пробасил Запрягаев.
— Пролетку! — закричал с крыльца Шарабанов.
— На что ему пролетка?
— В ней поедем.
— На пролетке в разведку? Первый раз слышу, — засмеялся Ребров.
— На пролетке меньше подозрений, — серьезно сказал Запрягаев.
— А если нарвешься — не ускачешь.
— Посмотрим, — сказал Запрягаев, и все пошли к дверям.
У крыльца стояла кованая пролетка, запряженная парой. Кожаный верх был поднят, несмотря на сухую, солнечную погоду. На козлах сидел разведчик, в пролетке спиной к нему — двое других с металлическими квадратными банками в руках.
— Садись, — сказал Запрягаев Реброву и залез в пролетку, за ними полез Шарабанов.
— Трогай! — крикнул командир полка вознице.
— Счастливо! — замахала рукой с крыльца Валя, когда кованые колеса пролетки застучали по убитой земле.
— Этот и есть Ребров — комиссар золотого поезда? — вдруг спросил командир полка Валю, как только пролетка скрылась за углом.
— Он, — ответила Валя.
— То-то я сразу понял, когда они заговорили о золоте, — сказал командир.
Пролетка выехала за околицу. Перед глазами открылась степь. Далеко впереди темной лентой лежала железнодорожная линия. Самара виднелась слева к северу, а направо, где-то за садами и рощицами, должна была быть Кинель. Дорога убегала вперед мягкой, волнистой чертой, и запряженная парой пролетка двигалась быстро, быстро.
Вдруг тракт пошел под уклон, спускаясь в балку. Самара и железнодорожная линия исчезли из глаз. И, когда лошади вынесли пролетку на другую сторону балки, снизу навстречу из соседней балки неслись учредиловские драгуны с георгиевскими ленточками на фуражках.
Не разглядев вооруженных людей в пролетке, конники остановились не сразу. Запрягаев и Шарабанов, воспользовавшись этим, швырнули по гранате в приближающийся отряд. Возница круто заворотил. Лошади понеслись вниз и вынесли пролетку из балки. Сзади раздались взрывы, вихрем ударившие в уши. Еще сильней задребезжала пролетка. Выстрелов слышно не было. Проскакав минут пять, лошади сбавили бег. Позади было тихо и безлюдно.
— Ушли, — вздохнул свободно Шарабанов. — Теперь ночью попытаем.
— Твоя правда, лучше было ехать верхом, — повернулся Запрягаев к Реброву.
Весь день шумела далекая канонада. Она нарастала и приближалась, казалось, с такой быстротой, будто орудия передвигались на быстроходных автомобильных платформах. Близко подошла Красная Армия к Самаре, и стучали орудийные удары у самого города.
По Самаро-Златоустовской дороге по обеим колеям уходили из Самары эшелон за эшелоном. Они хорошо были видны на желтой насыпи, и, будь у разинцев орудия, плохо пришлось бы учредиловцам.