Вдруг в стороне что-то закричало. Тонко. Плаксиво. Яровой оглянулся:
— Кто там?
— Кто-то тонет, — ответил каюр. И добавил: — Там трясина. Выбраться никто не сможет. Ни человек, ни зверь. Она до самой Воямполки тянется и дальше. Все знают это болото. И все-таки каждый год в нем жизни гибнут. Ничего не поделаешь. Видно, так Кутху угодно.
Аркадий прислушался. Голос на болоте умолк. Каюр безразлично сушил у костра носки. Ноги Юрки были растерты. Но он не жаловался. Посмотрел на Аркадия узкими, черными глазами и сказал:
— У нас про это болото легенда есть. Старая, старая. Как само болото. Не знаю, правда это было или нет, только уж очень похоже.
— Расскажи, — попросил Яровой.
Каюр налил себе чай. Глянул на него.
— Мне эту сказку рассказала моя бабка, ее она слышала от своей бабки, та — тоже. Давно умерли они, а легенда жива. Значит, нужна она нам. Нужна всем людям, я подарю ее тебе, а ты расскажи ее своему внуку. Пусть живет она сказкой и для вас. Сказка — самый хороший подарок. Она всегда живет. Вещи, подаренные, изнашиваются, теряются, подаренные собаки убегают или умирают. А сказка всегда жива. Слушай, — Юрка налил себе кружку чая. Отхлебнул. И, задумчиво глядя на яркое пламя костра, начал рассказывать:
— В большом стойбище жил шаман. Злой, как целая волчья стая, жадный, как голодная собачья свора, мстительный, как пурга. И была у него лишь одна дочь. Больше никого. Но и та была страшнее самой Нинвит[30]. Маленькая, горбатая. И никто из парней этого стойбища не хотел на ней жениться. Даже самые последние бедняки считали, что лучше на всю жизнь остаться одному, чем взять в жены дочь шамана. Отец наряжал ее в самые белые кухлянки[31]. Самые красивые узоры на торбазах[32] вышивали ей женщины села. Малахай [33] ей отделывали самыми красивыми горностаями. Но никого из парней не прельстили ее наряды. И в праздники хололо никто не предлагал ей войти в свой чум молодой хозяйкой. А дочь шамана, как назло, влюбилась в самого красивого парня стойбища. И узнавший об этом шаман решил во что бы то ни стало выдать за него замуж свою дочь.
Каюр отхлебнул чай и продолжил:
— Парень этот не знал о любви горбуньи и не ждал для себя беды от нее и от шамана. Но она пришла. Снежной выдалась зима в тот год. И олени никак не могли достать из-под наносов и сугробов мох для себя. И стали гибнуть. Люди стойбища обратились за помощью к шаману. Тот подумал и сказал, что поговорит с Кутхом и даст ответ стойбищу. Прошло три дня. Люди снова пришли к шаману. Тот вышел к ним навстречу и говорит:
— Объявляю вам волю Кухта! Нашему всевышнему угодно, чтобы я — шаман, отдал свою дочь в жены Яэтлы.