.
На какое-то время беспартийные конференции утратили свое значение барометра настроений крестьянских масс. Вот так писал в РВСР один военный цензор из Екатеринбурга, доказывая необходимость развития системы цензуры на почте:
«Сведения, собираемые из писем, более ценны и ближе к действительности, чем получаемые из партийных и советских учреждений, так как пишущий письмо высказывается более свободно, чем он это сделал бы на каком-нибудь собрании или митинге… Сплошь и рядом бывает, что принятая резолюция дает совершенно неправильное понятие о настроении волости, деревни, завода и т. п., где была принята резолюция, потому что, во-1-х, в принятии резолюции участвовали не все (присутствует-то на собрании обычно не более половины жителей, да резолюция принимается обыкновенно к концу собрания, когда часть присутствовавших уже разошлась); во-2-х, часть голосовала за резолюцию необдуманно (стадно), часть из страха перед властью и т. д. По резолюции, принятой, скажем, в деревне Бегуново, настроение населения великолепное, а раз так, то и работа в ней или вовсе не ведется, или ведется слабо, а глядишь, через неделю в этой самой деревне вспыхнуло восстание — вот тебе и резолюция…»[562]
Цензору было виднее. «Не могу выразить, что творится здесь, — писал в перехваченном цензурой письме владимирский крестьянин, — Советская власть своими действиями окончательно вооружает всех против себя, творится прямо немыслимое, собирают почти все начисто, ездят отряд за отрядом и увозят что захотят. Хлеб обобрали почти начисто… овес весь начисто взяли и семенные… отбирают одежду и обувь не считаясь ни с чем, сломают сундуки и дурят, что пришлось»[563]. В то время близость к Центру являлась одним из самых неприятных обстоятельств для крестьян. К осени 1920 года в нещадно эксплуатируемой и без того небогатой Владимирской губернии сложилась такая ситуация, что губернские власти спали с револьвером под подушкой и были в полной готовности к возможным контрреволюционным выступлениям[564].
В условиях нарастания политической напряженности беспартийные конференции стали терять свой апатичный характер и нередко выливались в эффективную демонстрацию недовольства населения.
«Если раньше продовольственный вопрос стоял гвоздем порядка дня для всех крестьянских съездов, собраний и конференций, — заметил на 10-й губпартконференции в ноябре секретарь Владимирского губкома Симонов, — то за последнее время этим гвоздем стал „текущий момент“».
В то время как раньше доклад по текущему моменту не вызывал никаких прений, теперь крестьянство проявляет к нему особый интерес… Кулачье сумело сорганизоваться не только в волостях, но и, прибыв на губернскую беспартийную конференцию, проявило демагогические выходки вплоть до отказа от помощи фронту, прекращения войны, требования учредилки, свободной торговли, отмены трудовой повинности и т. д. В губкоме имеются сведения, когда в одной волости Владимирского уезда крестьяне явившись на волостную конференцию в количестве 800 человек, категорически отказались от помощи фронту и голосовали резолюцию чуть ли не за Врангеля