Пузатый чайник стоял на столе и как будто ждал меня. Я прижала его к себе и повернулась было к выходу из кухни, как вдруг в свете молнии у забора увидела фигуру человека.
Понимаю, это звучит дико, но мне показалось, что там, за кустами, стоит Семен.
Сколько длится вспышка молнии? Секунду? Две? Ровно столько я и смотрела на него. Мокрый до нитки, с прилипшими ко лбу потемневшими прядями волос, он не двигался и глядел на меня своими пронзительными стальными глазами!
На несколько секунд все погасло, и меня вновь окутала темнота. Кажется, сердце на мгновение перестало биться. Когда же снова раздался раскат грома и свернула молния, около забора никого уже не было.
Я в ужасе покрепче ухватила зонт и бросилась в дом. В холле прижалась к стеклу, пытаясь разглядеть во мгле забор. Никого…
Сердце бешено колотилось, а руки дрожали так, что я несколько минут не могла закрыть зонтик. На ум пришла фраза: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Семен не мог оказаться здесь! Никто, кроме Пашков, не знает адреса тети Маши!
А вдруг он следил за нами? Ехал на своем «Форде» за автобусом? Но я обязательно увидела бы его — трасса почти все время была свободной, и я постоянно смотрела в окно.
Наверное, мне просто показалось. Говорят, если непрерывно о чем-то думать, это может тебе привидеться. Похоже, так и случилось. Надо бы держать себя в руках, а то так и до дурки недалеко!
— Полиночка, а как же торт? — развела руками тетя Маша, когда я отказалась от десерта.
— Спасибо, я шашлыками наелась. Завтра обязательно попробую! — ответила я машинально.
После чаепития я пожаловалась на головную боль и ушла в гостевую комнату. Все были явно расстроены моим поведением, но я ничего не могла с собой поделать — ночное видение не давало мне покоя.
Комната для гостей располагалась под самой крышей, на втором этаже. Она была обита деревом, и в ней стоял уютный запах свежей древесины. Ничего лишнего — небольшая светлая кровать, легкие занавески на окне, маленький ночник в виде желтого месяца и тумбочка около кровати. Из сада доносился шум дождя, снизу был слышно, как басит большой Пашок и заливается смехом тетя Маша.
Я подошла к окну — оно как раз выходило на забор и калитку. Ливень все еще бушевал, но молнии и громовые раскаты больше не будоражили пространство.
На улице и в саду было пустынно.
Воскресенье прошло в суете. Утром, после очень обильного завтрака, мы попрощались с тетей Машей и дядей Колей, и я стоически выдержала еще одну порцию намеков на то, что наконец-то у большого Пашка завелась девушка. Полдня мы гуляли по городу — в предвкушении Олимпиады Сочи напоминает одну большую стройплощадку: бетонные заборы преграждали нам путь в самых неожиданных местах. Мы сходили в музей, пообедали в кафешке в центре города, прошлись по набережной, постреляли в тире. Когда катались на очень страшном аттракционе, где нас переворачивало и проносило головой вниз в полуметре от земли, из меня чуть не вырвался обратно съеденный в кафе обед. Наконец около шести вечера мы сели на автовокзале в свой благоухающий бензином раздолбанный автобус. Город утомил меня обилием магазинов, аттракционов и людей. Оказывается, в Бетте я уже от этого отвыкла. Больше всего мне хотелось поскорее оказаться в поселке и позвонить Семену. Но по дороге автобус сломался, и вернулись мы почти в одиннадцать — о встрече теперь не могло быть и речи.