Мой отец прилетит, это точно. Пойдет в школу, поговорит с Надькой, узнает о Семене, захочет встретиться с ним. И в этот самый миг меня резануло по сердцу: «А вдруг я больше никогда не увижу Семена?» Теперь мне стало страшно по-настоящему, будто окатило холодной волной, руки задрожали мелкой дрожью.
Но вскоре волна отхлынула. Все так же шумел мотор, тихо переговаривались между собой преступники, легонько качалось на воде наше плавучее средство. Мои мысли перестали путаться, в голове стало очень ясно, и я отчетливо поняла: в этой ситуации нельзя безвольно ждать помощи от отца. Кое-что зависит и от меня. Я решила трезво оценить обстановку. Да, их как минимум двое, а я одна. Но наверняка у меня есть свои преимущества. Вот только какие? Они сильнее, их больше, у них катер и, может быть, оружие, а я... Я валяюсь у них под ногами бесформенным кулем. Я представила себя со стороны: серый мешок на полу, из которого торчат тонкие ножки в витых босоножках, — жалкое зрелище!
И тут меня осенило: они ведь сейчас вряд ли думают о том, что это существо в мешке — дочь мента, которая, можно сказать, выросла под разговоры о похищениях и заложниках. Это мой плюс. А еще я в последнее время научилась неплохо притворяться, врать, при необходимости, наверное, смогу упасть в обморок или отчаянно зарыдать. Уже неплохо, — приободрилась я. И с этой минуты решила очень внимательно прислушиваться к разговорам моих похитителей, а также к любым другим звукам, которые слышу, чтобы ориентироваться в ситуации и, если представится возможность, обернуть ее себе на пользу. Мужики меж тем почувствовали себя спокойнее и заговорили громче. Я отметила, что один из них повторяет «екть» на каждом шагу. То и дело слышалось: «Аккуратнее, екть!», «Дай зажигалку, екть, курить охота», «Не понял, екть!» и так далее. У второго был какой-то зудящий голос. Слов я почти не разбирала, но интонация была мерзкая, будто он недоволен всем на свете. «Екть» нравился мне больше (если такое возможно сказать о человеке, который тебя похитил), он казался более позитивным. Еще один, как я поняла, находился на палубе. Он только раз рявкнул оттуда: «Подходим!» И катер тут же сбавил ход. Я поняла, что высаживаемся мы в безлюдном месте, потому что никто и не подумал связать меня или предупредить, чтобы не смела кричать. Поэтому я не кричала и не вырывалась.
— Посмотри, она там в сознании, екть?
— Не, притихла просто, видать, в шоке пока, — прозудел, слегка приоткрыв мешок, второй.
— Давай на выход, мадемуазель Полина, — радостно пригласил меня Екть, будто речь шла об увеселительной прогулке. Я покорно поднялась и пошла, отметив про себя, что моя версия о связи похищения с отцом подтверждается — они меня знают.