– Да. Это была часть интриги. Одна из необходимых деталей.
– Ты заставлял девушек мучиться два дня, прежде чем убить их. Это потому, что именно столько времени страдала Эльза?
– Да, – снова кивнул Соболев.
– Зачем ты зашивал им ниткой губы?
– Когда эти ублюдки насиловали Эльзу, они заткнули ей рот. Она страдала. И она не могла даже крикнуть. Не могла позвать на помощь. Они должны были пройти через это.
– Парней, которые изнасиловали Эльзу, убил ты?
– Это было несложно. Хотя и требовало определенной подготовки.
– Зачем ты посылал кости Глебу Корсаку?
Глаза Соболева блеснули азартным огнем.
– С противником, который заведомо слабее тебя, интересно играть, только дав ему небольшую фору, – сказал он. – Эта подсказка и была вашей форой. Но вы не использовали ее. Противник оказался глупее, чем я думал. Но, к счастью, игра не стала от этого скучнее.
Он пристально посмотрел Маше в глаза и вдруг произнес, повысив голос:
– Хотите, я скажу вам то, о чем вы никогда бы не догадались?
– Скажи.
– Вы вряд ли это поймете. Но я… я попытаюсь вам объяснить. Дело в том, что Эльза Багирова не убивала себя. Она должна была. Но у нее не хватило духу. Кто-то должен был ей помочь. Кто-то должен был очистить ее от скверны.
– Значит, ты…
Игорь кивнул:
– Да. Я помог ей уйти. А потом отстучал на компьютере предсмертную записку. Это был экспромт. В тот момент я еще не собирался мстить.
– По записке этого не скажешь.
Лицо Соболева осветилось улыбкой.
– Согласен. Должно быть, в подсознании у меня уже созрел план мести, но прошло несколько дней, прежде чем я понял, что именно собираюсь сделать.
– Ты был прав, – сказала Маша, – мне никогда не понять того, что творится у тебя в голове.
– Вам и не нужно, – снисходительно произнес Соболев.
– Что будет, когда Виктор узнает, что ты убил его сестру?
– Он не узнает. Вы умрете, Мария Александровна, и унесете эту тайну с собой.
– Почему ты решил убить меня?
Он наморщил лоб и неопределенно проговорил:
– Сам не знаю. Должно быть, я просто не смог остановиться. Игра оказалась слишком захватывающей. – Он улыбнулся и добавил: – К тому же в слове «sedation» остался еще один слог.
– И какую кость ты намерен вырезать?
– Я еще не решил. Мне нравятся ваши ключицы. С другой стороны, у вас очень красивые руки. Думаю, что окончательный выбор я сделаю в процессе работы.
– Это не продлится долго, – сказала Маша. – Мои коллеги придут за тобой.
– Вряд ли.
Маша облизнула пересохшие губы и с ненавистью посмотрела на убийцу.
– А хочешь, я скажу тебе то, о чем ты даже боишься думать? – выпалила вдруг она.