– «Покой»?
– Скорее, «успокоение», – сказала Маша.
– Да… Se-da-ti-on… Похоже. – Корсак задумчиво поскреб ногтями горбинку на носу. – И что это может значить?
– Не знаю. Но убийца написал на костях первые два слога. Впереди – еще два. И, кстати, вы хотели, чтобы я подвезла вас до метро.
Корсак небрежно махнул рукой и обронил через плечо:
– Сам дойду. А по пути поразмыслю над этим вашим «sedation».
– Маш, давай мириться, – сказал Волохов виноватым баском.
– А я с тобой не ссорилась, – холодно отозвалась Любимова. – Просто я не понимаю, какого лешего ты решаешь за меня – как мне жить и что мне делать.
– Ну, прости, погорячился. Но ты тоже, знаешь…
– Что «тоже»?
Волохов вздохнул:
– Ничего.
– То-то же. А то «спустил в унитаз». Знаешь, меня просто разрывает на кучу маленьких медвежат от возмущения!
Вспомнив про обиду, Маша снова насупилась. Волохов легонько толкнул ее локтем в бок:
– Маш, ну мир?
– Черт с тобой – мир. Но за это ты угостишь меня чашкой кофе по-восточному, и не где-нибудь, а в «Кофемолке».
– Это там, где четыреста рублей за чашку?
– Угу.
Волохов тяжело вздохнул.
– Марусь, на дворе кризис. Государство экономит на необходимом. И президент экономит, и премьер-министр экономит, и даже олигархи. И пока они экономят, Маша, мы с тобой не можем сидеть и пить кофе за четыреста рублей.
– Волохов, ты сейчас договоришься, – с угрозой сказала Маша.
Толя растянул толстые губы в смиренную улыбку:
– Шутка. Кофе так кофе.
Маша поудобнее уселась за столом и придвинула к себе отчет, который принес ей он. Пробежалась взглядом. Удовлетворенно кивнула:
– Значит, это все-таки наш убийца.
– Да, Маша. Кости, которые кто-то прислал Глебу Корсаку, – это кости Иры Романенко и Татьяны Костриковой. Эксперты это подтвердили.
– Что ж… – Маша положила заключение на стол и взглянула на Волохова: – Значит, будет третье убийство.
– Почему ты так решила? – спросил, подходя к столу с чашкой чая в руке, Стас Данилов.
Маша достала из сумки распечатанные фотографии надписей, сделанных на костях, и разложила их на столе.
– Вот, смотрите. Эти слова были написаны на костях, которые убийца прислал Глебу Корсаку, верно?
– Ну.
– Так вот, никакие это не слова, а слоги. Первые два слога слова «sedation». – Маша взяла ручку и написала это латинское слово на краешке фотографии. – Видите? В переводе с латыни это значит «успокоение».
– Откуда ты знаешь? – усомнился Стас.
– В реабилитационной клинике меня пичкали седативными препаратами.
– Седативными?
– Успокоительными, – пояснила Маша.
Данилов посмотрел на нее насмешливыми глазами:
– Ох, Любимова, и в кого ж ты у нас такая умная, а?