– Книгу я писать не собираюсь. А дело это заинтересовало меня тем, что в нем кое-чего недо-стает.
– Да ну? – Лапников стряхнул с сигареты пепел в белое блюдце с синей надписью «Ленинград». – И чего же именно?
– Вы ссылаетесь на протокол-объяснение одной из свидетельниц. Номер протокола – четыре дробь два. Но самого протокола в деле нет. Как вы можете это объяснить?
Следователь недобро прищурился.
– А я должен это объяснять? – спросил он сухим, неприветливым голосом.
– Думаю, да, – сказала Маша.
Он сунул окурок в блюдце, почти вдавил его, затем посмотрел на Машу, резко подался вперед и хрипло проговорил:
– Послушайте, дамочка…
– Мария Александровна, – поправила Маша. – Если вам не нравится мое имя, можете обращаться ко мне по званию – товарищ майор.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза – крепкий, кряжистый, недружелюбно настроенный мужчина с повадками обозленного медведя и хрупкая молодая женщина, на узком, чуть удлиненном лице которой не читалось даже намека на испуг или смущение. Взгляд ее был твердым и холодным, и, поняв, должно быть, с кем имеет дело, следователь вдруг оттаял, откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.
– Пардон, – сказал он примирительно. – Извиняюсь. Я уже не помню всех подробностей этого дела. Как-никак прошел целый год. Да там, собственно, и помнить-то нечего. Послушайте, Мария, сейчас почти конец рабочего дня. Почему бы нам не плюнуть на все эти дурацкие дела и не закатить в какой-нибудь бар? Вы когда-нибудь были в «Гнезде глухаря»?
Оперативник развязно улыбнулся. Мария улыбнулась в ответ, но улыбка ее была холодной, как кусок замороженного стекла, и такой же острой.
– Послушайте меня, капитан Лапников, – спокойно и отчетливо произнесла она. – Вы можете навести обо мне справки, и вам скажут, что более въедливого сотрудника, чем я, на Петровке не найти. Поэтому кончайте валять дурака и отвечайте на мои вопросы.
Оперативник, почуяв в ее словах угрозу, прищурился.
– И что это значит?
– Я намерена выяснить, куда девался протокол-объяснение. Чего бы мне это ни стоило. И не важно, сколько времени и сил у меня на это уйдет. – Мария пристально посмотрела в лицо капитану Лапникову. – Вы понимаете, о чем я говорю?
– Понимаю, – отозвался тот. – А теперь послушайте вы меня, дамочка. «Объяснялка», в отличие от протокола допроса, не имеет процессуальной силы и является формальным первоначальным документом. Даже если вы до чего-то там докопаетесь, мне нечего бояться. А если будете вставлять мне палки в колеса… – Оперативник сделал паузу, сверля Машу таким же холодным взглядом, как у нее самой, после чего договорил: – Я вас с говном смешаю.