— Мне в голову пришло несколько имен. Но пожалуй, я выберу самое подходящее… Принцесса.
Она замолчала, и молчание ее не предвещало ничего хорошего, а взгляд, направленный на него, был просто смертоносным, и он дивился, почему она еще не вцепилась ему в горло. Потом она глубоко вздохнула и тем самым привлекла его внимание к тому, как поднимается и опускается ее грудь.
Мгновенное возбуждение стало для него шоком. Ее груди не были ни слишком большими, ни слишком маленькими, а как раз такого размера, что поместились бы в его ладони. Он согнул пальцы. Да, и они наверняка упругие и крепкие.
Господи, что с ним происходит? Ему эта девушка даже не нравится. Как это случилось, что его сексуальные аппетиты заставили его стать таким неразборчивым? Несомненно, ему приходилось бывать в обществе более приятных женщин с грудью ничуть не хуже, чем у нее, но никогда с ним не случалось, чтобы на него так внезапно накатывало желание.
Раздосадованный собственной реакцией, он расслышал в собственном тоне ненужную жесткость:
— Я буду ждать вас в этом кабинете каждое утро ровно в восемь. Вам будут предписаны разные обязанности, и я рассчитываю, что каждую из них вы будете выполнять без возражений.
Она стиснула зубы.
— Что касается стола, то я жду, что вы будете столоваться с моей семьей.
Глаза ее расширились, как ему показалось, Одновременно от удивления и неудовольствия.
— Я буду работать на вас и есть вместе с вами? Это решено?
Опираясь локтями о стол, Томас склонил голову набок, и на губах его заиграла легкая улыбка.
— Но дело в том, что у меня в услужении больше нет никого, равного вам по положению.
— Ну, в таком случае я предпочитаю есть в своей комнате, — сказала Амелия, будто у нее был выбор.
— Тогда, возможно, вам придется есть вместе со слугами или в комнате дворецкого с вашей горничной. И если вы уж желаете полного соблюдения протокола, то для вас приготовят другую комнату.
Если она в самом деле хочет, чтобы с ней обращались, как с челядью, он готов пойти ей навстречу.
Ее глаза на мгновение загорелись, и он было подумал, что она собирается ответить. Но она ничего не сказала и не сделала ни малейшего движения.
— Я много об этом думал, — сказал он, чувствуя себя удовлетворенным. — Давайте кое-что проясним до того, как приступим к осуществлению нашего плана. Я не ваш отец. И не буду потворствовать вашим капризам, проявляя даже четверть его терпимости. Пока вы находитесь на моем попечении, вы будете вести себя безупречно. Мы поняли друг друга?
Молчание, последовавшее за его речью, было такого сорта, что можно было ожидать чего угодно: то ли она просто набросится на него, то ли вонзит кинжал ему в сердце. И тут, будто кукловод потянул марионетку за ниточку, голова ее дернулась, и это движение напомнило слабый кивок.