— Глебов подозрителен только этим, — сказал Лаврентий. — А по всем остальным обстоятельствам он — очень хороший человек.
— А кто Харузина беспощадно эксплуатирует? — зачем-то вставил Вадим, сам понимая, что говорит глупости.
— Харузин — слуга его, ему поручили работу и ничего больше, — возразил Флор. — Кормят, одевают, зря не наказывают.
— Мне вообще не нравится, что Серега там застрял, — сказал Вадим.
— Скоро все прояснится, — вздохнул Флор. — Все-таки непонятно, для чего ливонец к Глебову приходил…
— Может быть, это вообще другой, — предположил Лаврентий. — Может, Иордан здесь по одному делу, а тот ливонец, что у Глебова столовался, — совсем другой человек…
— Нет, ребята, — вздохнул Вадим. — Я сердцем чую: Иордан у Глебова был.
— Ага, — подал голос Животко.
Все резко повернулись в его сторону.
— Ты еще не ушел? — сердито воскликнул Флор. — Я тебе велел уходить к Пафнутию!
— Да я сейчас, — отозвался мальчик. — Я тут слушал… Интересно же, о чем вы разговариваете! Наталье вон можно, а я чем хуже? Она — баба, ей вообще…
Он замолчал, потому что Гвэрлум ловко отвесила ему звонкую затрещину.
— Сам ты баба! — отчетливо выговорила Гвэрлум.
— Она — темный эльф, — сказал Вадим. Непонятно, то ли всерьез, то ли в насмешку.
— Ладно, понял, эльф, — проворчал мальчик, потирая затылок и вертя опущенной головой. — Ну, в общем, я вас послушать решил. Лишнее не будет. Я этого ливонца вспомнил. Вроде как видел я его.
— Где?
— Ну, когда Неделька-то меня дома оставил… — начал мальчик и замолчал опасливо.
— Продолжай, — подбодрил Флор. — Никто тебя сейчас бить не будет.
— А потом? — уточнил Животко.
— Потом тоже, — засмеялся Лавр. — Говори, что ты натворил.
— Ну, я не послушался… Я за ним пошел — посмотреть, кто там, на пиру, будет… Ну, чтобы знать, что клянчить, если что…
— Как это? — не понял Вадим.
Животко посмотрел на него, как на глупого.
— Если женщины богатые на пиру — могут бусами одарить — «дочке», «племянке». Если там иноземцы — разные диковины дарят. Скоморохам часто подарки делают… Вот, положим, подарит ему ливонец бисерный кисет с настоящим стеклянным шитьем. Я про это узнаю. Ну, скажет мне как-нибудь хозяин: «А что ты, Животко, за свое послушание хочешь? Проси подарка!» Я и буду знать, чего просить… Ну, я к примеру говорю, — Животко не привык рассказывать о себе так много и потому изъяснялся путано, часто делая долгие, томительные паузы.
— В общем, ты подглядывал, — заключил Лаврентий.
Животко кивнул.
— Я этого Иордана там видел, — сказал он.
— А что же ты молчал до сих пор? — возмутилась Гвэрлум. — Пришлось мне тут дешевую комедию ломать.