— Э–э–э, — проблеял Гарри, сминая покрывало вспотевшими ладонями.
Луна — слава богу! — обратила на него взор своих ясных голубых глаз и подняла брови, отчего ее глаза показались выпученными и чуточку… нечеловеческими. Карикатурными.
— Наколдовать тебе ширму? — предложил Гарри высоким голосом. С усилием откашлялся.
До Луны наконец дошла причина его нервозности.
— О, не стоит, — она покачала головой — огромная копна волос всколыхнулась, — не переживай, я вполне одета. Но можешь отвернуться, если тебе неприятно.
— Да нет, почему неприятно. — Интересно, когда он успел превратиться в косноязычного дебила? — Я подумал, это была идея Брустера… а ты девушка… то есть…
— Я рада, что ты заметил, — Луна ласково улыбнулась, снимая блузку. Гарри с облегчением выдохнул, увидев под ней застиранную синюю футболку с нарисованным огромным ежом. Луна выдернула низ футболки из штанов, и Гарри удивленно моргнул: эта штука доходила ей почти до коленей! Спрашивается, как она там помещалась?
— Ты очень хороший, Гарри, — неожиданно произнесла Луна и опустилась на край постели. Гарри смотрел на нее удивленно, ожидая продолжения, но его не последовало. Луна повернулась к столику и погладила "Чудовищную" книгу по корешку.
— Думаешь… — Гарри помедлил, наблюдая, как книга щурит глазки под нежными прикосновениями и причмокивает ртом с обломками зубов. — Думаешь, мы ошиблись, и это был не Малфой?
— Ты о моей палочке?
— И о ней тоже.
— Я думаю, не ошиблись. Ты мог бы определить, для какого заклинания она использовалась в последний раз, но, боюсь, я не помню свое последнее волшебство.
— Ты пыталась заставить картины в холле левитировать! — оживился Гарри.
— А еще сращивала страницы книге, разжигала огонь, подогревала чай и вешала амулеты, — грустно улыбнулась Луна.
— Точно, — Гарри сник.
— Я думаю, кто‑то взял мою палочку, потому что она была ему нужна. А потом вернул. Я не могла потерять ее. Ты мне веришь?
— Я… не знаю, — Гарри отвел взгляд. — Что‑то странное происходит. Один из нас убит, мы заперты в поместье и не можем связаться с другими волшебниками, а они не могут нас найти. В темноте прячется что‑то черное и зловещее. И эта история с ядом…
— Тебе страшно? — серьезно спросила Луна.
Гарри посмотрел на нее, затаив дыхание. Он мог рассказать ей о своих страхах? Девочке со съехавшей крышей и мечтательными глазами? О том, чего не говорил никому: ни Рону, ни Гермионе, ни Дамблдору? О том, что рассказал бы разве что Сириусу?
Или нет?
Гарри моргнул, и секундный порыв — это чувство невероятной близости, это желание обнажить душу — исчез, оставив после себя какое‑то пристыженное, болезненное отчаяние.