Северус рывком поднялся из‑за стола — ему внезапно почему‑то стало до тошноты противно здесь находиться и слушать этот бессмысленный треп. Очевидно, на его лице застыла гримаса отвращения — он понял это, заметив холодные и отчужденные взгляды однокурсников, когда выходил из‑за стола, быстрым шагом направляясь к дверям Большого зала. За слизеринским столом на мгновение воцарилось молчание, но потом разговор продолжился вновь, и среди общего негромкого гомона Северус совершенно точно разобрал фразу «мерзкий паук». Он не сомневался в том, что сказанное относилось к нему.
«Итак, учебный год начался», — мрачно усмехнулся про себя Северус.
***
Он быстро шагал по коридорам, намереваясь прийти в класс раньше остальных, попутно изучая расписание. Ага, завтра, во вторник, две пары защиты от темных искусств. Интересно, кто будет преподавать на этот раз? Северус, как и каждый ученик школы Хогвартс, прекрасно знал слухи о проклятье, висевшем над этой должностью. Проклятье действовало так, что никто из согласившихся занять место преподавателя защиты не смог проработать дольше года, причем под конец с ним случались разного рода неприятности. Так, преподававший в прошлом году Лавгуд был уволен по настоянию Совета попечителей, поскольку он весь год забивал головы студентам всякой ерундой. Северус усмехнулся — конечно, «забивал головы всякой ерундой» в резолюцию не входило, там значилось «несоответствие занимаемой должности», «неадекватная информация» и прочие казенные штампы. «Наивный молодой человек», не дожидаясь экзаменов, был вынужден убраться из школы — к большому сожалению однокурсницы Северуса, рэйвенкловки Ариадны Эйр, которой, кажется, очень нравилось слушать про морщерогих кизляков и ушколапых летяг. Что касается собственно предмета, то знания учеников в области защиты от темных искусств в конце года носили несколько туманный, в значительной степени абстрактный и определенно вероятностный характер.
Аврор Андромеда Блэк, преподававшая на третьем курсе, была, конечно, специалистом, несмотря на молодость, но она оказывала слишком явное предпочтение гриффиндорцам и недолюбливала слизеринцев. Собственно говоря, в этом не было ничего необычного, но Северус не мог ей простить того, что эта слишком юная для преподавания особа сквозь пальцы смотрела на выходки своего двоюродного братца — дражайшего Сириуса — и его дружков. Впрочем, она старалась быть справедливой (в меру своих возможностей, конечно). Поэтому, когда бедняжку, ставшую жертвой какого‑то очень редкого и коварного заклинания — он, Северус, был здесь совершенно ни при чем! — забирали в Мунго, он с удивлением отметил, что к чувству глубокого удовлетворения примешивается нечто, смахивающее на жалость — та выглядела совсем скверно.