ПВЧ слушает! Тише… ПВЧ знает о разгроме группы. Спрашивает, куда идем…
Ответь, — сказал Антек, — придем на место — свяжемся, Спроси: откуда известно о провале операции?
Радист снова взмахнул рукой:
Тише! Слушайте: предатель раскрыт. Предатель— Костусь Дзво… Дзво…
Антек вздрогнул, впился пальцами в плечо радиста, крикнул:
Ну?!
Снимая наушники, радист как-то виновато посмотрел на Антека и окружавших его разведчиков и почти шепотом сказал:
Предатель — Костусь Дзвольский, Норд.
Антек молча отошел в сторону и сел на землю, уткнувшись лицом в колени. Разведчики постояли около радиста, помолчали, потом все вместе подошли к Антеку. Бартошек, тихий, медлительный, похожий на медведя минер, тронул командира за плечо:
Слушай, Антек, ты наш командир. И мы тебе всегда верим. И мы обещаем: Костуся найдем и на небе. Слышишь, Антек? И будем его судить. Будем его судить, и, когда на нашей земле станет меньше одним гадом, все будет правильно. Вот так… Идем, Антек…
Антек встал. Шум леса стоял в ушах, качались деревья. Прямо перед глазами плыли огни. Красные, желтые, синие. Летели куда-то в глубь леса, исчезали, снова возвращались, но было их уже меньше. Бартошек стоял рядом, смотрел добрыми, печальными глазами и говорил: «Будет все правильно… Вот так… Идем, Антек…» Потом Бартошек исчез, рядом стоял Костусь, человек, которому Антек верил, как самому себе. Они были старыми друзьями — Антек, Мария и Дзвольский. Друзьями с самого детства. Вместе бегали по улицам, вместе ходили в маленький домик, под самой крышей которого висела табличка с полустершимися от времени буквами: «Школа». Потом Антек и Костусь поступили работать на завод. Сдружились с рабочими, ходили на тайные маевки, на сходки. Жизнь втягивала их в борьбу, они становились на тернистый, но славный путь обездоленных, но несдающихся людей…
Они втроем — Антек, Костусь и Мария — в шумной Варшаве расклеивали листовки, распространяли политическую литературу, выполняли задания старших товарищей. Дзвольского, которого называли «товарищем Нордом», знали многие коммунисты Варшавы, доверяли ему, любили его. Когда немцы подходили к Варшаве, Антека и Марию послали к Войчеку, Костусь уходил к партизанам. Это было давно. С тех пор Антеку не приходилось встречаться с Костусем. Может быть, придется?..
Хорошо, — наконец сказал Антек. — Мы найдем его. Найдем и будем судить. Идемте, товарищи.
Все глуше и глуше были леса, шире болота. Никита спрашивал:
Правильно ли мы решили идти сюда? Глушь, у людей осталось по десятку сухарей. Что будем кусать, трын-трава?