Больше всех обрадовалась этому Ольга. И не потому, что с самого начала она чувствовала себя лишней и жалела, что поехала. Девушка видела, как страдает Игнат, и ей было больно за него. Она не понимала Лизу. Ольге казалось, что если бы она была на ее месте, то сумела бы убедить Игната, что он, вот такой, как есть, не хуже любого летчика и что каждый человек по-своему особенный и по-своему хороший, лишь бы он был честным. «Что ж, — думала Ольга, — летчики смелые люди, ничего не скажешь. И недаром их прославляют».
Правду сказать, Ольга не хотела бы, чтобы Игнат был летчиком. Она знает: их дороги не только в славе. Приятно смотреть на красивую форму. Приятно слышать, когда все говорят: «Летчики — это гордые соколы!» И, наверно, очень приятно встречать любимого летчика из далекого и опасного рейса, когда его встречаешь не только ты, но и тысячи людей, сотни друзей и близких. Цветы, музыка… Но сотни друзей и близких могут не только встречать летчика. Завтра они могут и провожать его… в последнюю дорогу… И музыка тогда будет не такая, и цветы не такие… Да, их дороги — трудные, тяжелые дороги… Нет, она, Ольга, хотела бы всегда видеть Игната в его сером, испачканном кирпичной пылью фартуке, с мастерком в руке. Это ничего, что Игнат никогда не будет ее Игнатом. И никогда не посмотрит на нее вот так, как смотрит сейчас на Лизу. Зато он будет всегда рядом и нет-нет, да и крикнет ей весело: «Привет тебе, Беляночка!»
1
Прошел еще месяц.
Однажды, гуляя в парке, Никита Безденежный услышал знакомый голос:
Хэллоу, Смит!
Он оглянулся и увидел Анну Буранову. Курсантка была в летнем платье, в туфельках. Она одна шла по аллее и помахивала веточкой акации.
— Здравствуй, Никита, — сказала она и, подойдя к нему, протянула руку.
Здравствуй, Аня. — Никита пожал ее руку и пошел рядом.
Ты никого не ждешь? — спросила она. — Может быть, мне уйти?
Как хочешь, — ответил Никита. — Я видел здесь Осипа. Он…
Не стоит об этом, — перебила Аня. — Лучше расскажи, почему ты так стремительно ушел от меня тогда, помнишь?
Разве я тебя этим огорчил? — невесело ответил Никита. — Мне казалось, что после того, как Осип рассказал тебе о бывшем беспризорном, жулике, чуть ли не бандите, ты сразу задумалась. Да и сама ты тогда сказала: «Я все думаю, думаю…»
Пойдем посидим, Никита. Хочешь? — предложила Анна.
Он молча пошел за ней в боковую аллею. Когда сели на скамью, Анна проговорила:
Да, Никита, я тогда правду сказала: я много думала. Но не о том, кем ты был раньше, а об Осипе. И знаешь, о чем я думала? О том, что Осип недостоин ничьей дружбы, если он такой низкий и подлый…