Если бы Никита уже летал, если бы он умел по поведению самолета определять, хорошо или плохо выполнена фигура, он бы, конечно, сейчас воскликнул: «Отличный вираж, трын-трава!»
Но вместо него эти слова произнесла курсантка, дежурившая вместе с ним на «Т».
— Вы видите этот вираж? — она показала рукой на самолёт Анны. — Это не вираж. Это мечта пилота! Молодец, Анка!
Между тем, закончив виражи, Буранова приготовилась делать восьмерки. Восьмерка среди курсантов считается трудной фигурой, но Анна выполняла ее мастерски. У неё была прекрасно развита координация движений. Мало кто знал, с каким трудом удалось ей выработать в себе это крайне необходимое для летчика качество. Она не любила танцевать, но первое время почти каждый вечер проводила на танцплощадке, тренируя в себе ритмичность, после танцев шла в кружок гимнастики, крутилась на турниках, раскачивалась на кольцах, упражнялась на брусьях. Вначале, когда она только поступила в училище, многие подсмеивались над ее угловатостью. Через полгода она уже стала хорошей гимнасткой, а еще через год все восхищались ее ладной фигурой и плавностью движений…
Сейчас она знала, что за ее самолетом следит и инструктор, и вся ее летная группа. Но, выполняя фигуру за фигурой, Анна не думала о том, что скажут там, внизу. От хорошо выполненного полета она сама получала истинное удовольствие. И поэтому в каждый полет в каждое движение вкладывала все свое умение и старание.
Когда Анна выводила самолет из второй петли, в наступившей на миг тишине она услышала голос Каревой:
Я скажу, чтобы он расцеловал тебя за такой пилотаж! Кто он — ты сама знаешь!
Анна улыбнулась и повела самолет на посадку. Третий, четвертый разворот… Земля все ближе и ближе. Анна мысленно уточняет расчет. Кажется, хорошо. Теперь — все внимание на землю. Она не должна сейчас смотреть в одну какую-нибудь точку. Взгляд ее должен скользить по земле с такой же скоростью, с какой летит самолет. Иначе неизбежна ошибка. Анна это отлично знает. Но ей хочется только мельком взглянуть на Никиту. Вот он стоит у «Т» и радостно улыбается. Хорошая у него улыбка, открытая, добрая. И глаза у него такие хорошие. Анна видит, как он пожимает одну свою руку другой: приветствует ее на земле. Она кивает ему головой…
Анка!
Это крикнула Саша Карева. Но поздно крикнула. Самолет не тарантас. Он не прощает ошибок. Увлекшись, Анна прозевала момент добора ручки, и самолет стукнулся колесами о землю. Анна дернула ручку на себя и еще больше усугубила положение. Самолет прыгнул вверх, потом снова ударился колесами и снова прыгнул…