Впрочем, началось оно еще раньше, в Берлине. Там прошел съезд русских студентов, на котором выступил с докладом Семен Франк, философ, впоследствии автор книги «Крушение кумиров», вызвавшей очень большой резонанс. Он не пытался обосновать какую-то идею, подкрепляя ее выношенными аргументами, он просто говорил о собственном опыте, своем духовном пути. И то, что он говорил, звучало необыкновенно убедительно, поскольку такой же путь проделали почти все, кто его слушал. Как это было им знакомо: страстные упования на прогресс, увлечения Чернышевским и Михайловским, потом две революции, из которых первая кончилась неудачей, а вторая катастрофой, а в результате — неверие ни в революцию, ни в идеологию, ни в политику. Нравственное распутье, если не хуже — тупик.
Франк предрекал, что на распутье никто не задержится: либо наступит духовная апатия, грозящая гибелью всех ценностей культуры, либо придет возрождение живого религиозного чувства. Близкое будущее показало, что он не ошибся. Когда столицей эмиграции стал Париж, точность его прогноза сделалась очевидной. Опустившиеся, опустошенные политизировались, и все заметнее — кто бросался в монархизм и национализм, кто обольшевичивался. Те, кто сделал другой выбор, все больше тянулись к Церкви, которой, по словам Бердяева, тоже надо было измениться, чтобы соответствовать новым реалиям современности.
Церковь откликалась на такие призывы крайне неохотно, однако перемены начались и в ней, и душой обновления стал отец Сергий Булгаков. Он рос в семье потомственного священника, должно быть, испытавшего тяжелые минуты, когда сын, уйдя из Орловской семинарии, переживал кризис веры, который побудил будущего крупнейшего православного мыслителя отдать предпочтение легальному марксизму: им студент-экономист Булгаков, подобно многим, был увлечен на заре века. Но вскоре произошел перелом, возник интерес к религиозно-философским исканиям и прояснился будущий жизненный путь. Булгаков начал писать о религии, культуре и морали, в годы революции принял священство, близко сотрудничал с патриархом Тихоном и, разумеется, попал в список неугодных интеллектуалов, которых по прямому указанию Ленина выслали из России в 1922 году.
О. Сергий тогда находился в Крыму и оттого не попал на знаменитый «философский пароход», которым из Петрограда был депортирован цвет русской культуры. Через Константинополь он добрался до Праги, а в 1925 году приехал в Париж, где при его активном участии организовали Богословский институт, будущую Академию (Федотов начал там преподавать латынь и специальные предметы год спустя). До самой своей смерти в июне 1944-го о. Сергий был главой этого института и профессором кафедры догматического богословия. Он в эту пору много писал, приобрел мировую известность. Вопреки приближающейся старости и болезням, он остался необычайно деятельным человеком. Его мечтой было грядущее объединение всех христианских церквей; экуменические начинания всегда вызывали у него самый горячий отклик. И с такой же страстью о. Сергий посвящал себя делам, связанным с храмом во имя преподобного Сергия Радонежского, Сергиевым подворьем, крупнейшим православным центром русского Парижа, возникшим при Академии.