— Воля Аллаха всегда сильнее суетных страстей слуг его, — изрек он назидательно. — Наутро султан Саладин обнаружил тот же самый нож всего лишь в одном дюйме от своей подушки. Призвав своих визирей, военачальников и мудрецов, султан рассказал им о происшедшем, показал нож и попросил совета. Долго шли споры, как уберечь жизнь султана, но никто не смог подать ему такой совет, который удовлетворил бы Саладина. Наконец, самый древний из мудрецов, который молча сидел в углу, пока другие спорили, прошамкал беззубым ртом: «Выслушай меня наедине, и я скажу тебе, что делать.» Султан приказал всем советникам удалиться, и когда двери закрылись, мудрец сказал ему: «Поклянись, что никогда не будешь преследовать Исчезнувшего Имама и его верных асасинов». «Что толку, что я поклянусь здесь?!» — вскричал Саладин. — «Никто не услышит меня». «Клянись!» — сказал мудрец. — «Аллах услышит твою клятву и защитит тебя». И султан поклялся. Советники покинули дворец, а султан весь вечер диктовал распоряжения на случай своей гибели. Перед сном он встал на молитвенный коврик, обратился лицом к Мекке, возблагодарил Всевышнего за все милости, и вручил себя его воле.
Француз наконец решился и взял ферзя противника своим конем.
— На утро, — продолжал старец, — Саладин протянул руку к изголовью кровати. Ножа не было! Султан сбросил на пол одеяла и подушки. Ножа не было нигде! Но под той самой подушкой, на которой Саладин проспал всю ночь, он обнаружил огромный прекрасный рубин. И султан понял, что его клятва принята. Ведь Саладин знал, что око Исчезнувшего Имама всегда направлено на того, кто владеет «Сердцем Аламута».
С этими словами старец перенес своего слона через всю доску и сказал:
— Партия закончена, сын мой!
Француз схватился за голову: он получил мат!
Робин проснулся оттого, что кто-то мурлыкал у него над ухом. Не открывая глаз, Робин стал вслушиваться в слова песенки:
— Куда мы держим этот путь,
Что вьется, словно нить,
Рискуя в море утонуть
И горло простудить?
Другие пьют цейлонский чай
С черничным пирогом,
А нам сраженья подавай
С безжалостным врагом.
Но лишь пронзит он нам копьем
Все нежные места,
Мы вспомним свой любимый дом
И мудрого Кота!
— Котик!! — вскричал Робин, открывая глаза.
— Ну, слава святому Васисуалию! — ворчливо отозвался Кот. — Я уж думал, ты впал в летаргический сон и проснешься, лишь когда мои внуки в школу пойдут!
Робин огляделся. Солнце стояло высоко в небе. Посреди поляны пылал костер, на котором Тиан Обержин жарил какую-то птицу. Бабушка делала зарядку. Держась за ствол тутового дерева, она взмахивала то одной, то другой ногой. Кот Саладин восседал на охапке магнолиевых листьев и пытался травинкой пощекотать Робину нос.