Действуя чисто инстинктивно, я коротким подшагом поднырнул под бьющую руку. Оказавшись сбоку от противника, сунул левой прямо в открытый подбородок. Вздрогнув, немец начал оседать и тут же получил от меня с той же самой позиции правый, добивающий.
Это заняло доли секунды. Пожалуй, что его замах был длиннее, нежели вся моя серия. Азбука. Один из азов бокса – уход под длинный, размашистый удар и собственная «двойка». Короткий боковой и добивающий правый прямой.
Только когда немец свалился, я понял, что наделал. Хорошо проведенный удар в подбородок не просто валит с ног. Зачастую – лишает сознания. Наверное, мне лучше было бы пропустить удар. Но нет. Не поддался. Блеснул своим техническим превосходством и вот теперь стоял, боясь даже вздохнуть лишний раз. Потому что командир этой тройки направил пистолет мне в лицо и, судя по плотно сжатым побелевшим губам, в любую секунду мог выстрелить.
– На колени, мразь, – процедил немец.
В ответ я просто моргнул. Честно – не мог заставить себя даже пошевелиться. Черный провал дула, в который я заглядывал, действовал завораживающе.
– На колени! – тоном, показывающим, что он не шутит, поторопил меня офицер.
Скосив глаза на валявшегося в отключке немца, я второй раз за короткий промежуток времени подумал, что стоило все же пропустить удар.
– Не буду, – шевельнул я наконец застывшим, будто бы чужим языком.
Следом за моим ответом, с секундной разницей, прогремел выстрел. Схватившись за бедро, я тут же свалился на землю. Выпустил воздух сквозь сжатые зубы и громко, не стесняясь, выругался матом. Ощущения от ранения были сходны с самой страшной травмой, которую мне довелось пережить, – разрыв связок. Непрекращающаяся дергающая боль, от которой хочется вопить во весь голос, – вот очень приблизительное описание того, что я почувствовал.
– На колени, тварь! – не успокоился немец. Видимо, того, что я валялся на земле, ему было мало.
Зажмурившись, а затем резко выдохнув, чтобы хоть чуть-чуть согнать боль, я довольно отчетливо высказал свой ответ, путая, правда, немецкие и русские слова. В мате по-фашистски я не силен. Поэтому фраза моя была построена в основном на родном языке.
Куда будет направлен второй выстрел, я даже боялся предположить. Хорошо бы, конечно, не в голову, не в грудь и не в живот. В общем, не в те места, попадание в которые может оказаться фатальным. Впрочем, второй раз немец не выстрелил. Помешала этому длинная очередь, пущенная в воздух, и громкий крик Клыкова:
– Оружие на землю!