Я посмотрела на лежащий на столе документ. Такая, как есть? Замерзшая, несчастная и за тридевять земель от дома?
— Допустим, я приняла пилюлю глупости и подписала. Кем же я стану? Солдатом? Или племенной кобылой?
Женщина улыбнулась:
— Материнство — почтенное занятие.
Я вздернула голову и кивнула:
— Не спорю. Но любое мое потомство будет тут же украдено демонами, лапочка моя Брук.
— Все продумано, — возразила она и щелкнула вынутой из сумки ручкой, кладя ее на стол. — Станешь донором яйцеклеток. Демоны даже знать не будут. Можешь даже усыновить кого-нибудь из своих детей. Я так точно собираюсь.
Она хочет моего нерожденного ребенка? Будет продавать мое потомство тому, кто больше даст?
— Ты омерзительна! — сказала я ей, но в ответ получила лишь, снисходительную улыбку. Она даже набрала воздуху, но я подняла руку, предупреждая ее слова. — Который сейчас час?
Она сделала утомленное лицо. Шевельнулась жилистая рука — женщина посмотрела на часы.
— Три пятнадцать, — ответила она.
Я вздохнула, опустилась в обивку. Самое время.
— Брук, меня уже здесь нет. Единственное, почему я от вас, идиотов, не пыталась ускользнуть раньше — хотела пару часов полюбоваться видами перед тем, как вернуться домой. Кривая ваша улица, Ломбард-стрит, или Остров Сокровищ. Мостик знаменитый, с которым вы так носитесь. Но не могу сказать, что экскурсия по Алькатрасу мне понравилась. Слишком реалистично.
Брук недоверчиво фыркнула:
— Мы окружены соленой водой. Лей-линий на острове нет. Он окружен очень дорогостоящим защитным заклинанием — ни один колдун не прыгнет сюда на выручку. И даже если бы ты могла подключиться к линии через фамилиара — которого у тебя здесь нет, как мне известно, — на тебе заговоренное серебро.
— Вот это? — Я подняла руки, показывая кольцо на опухшем запястье. На нем было мое имя и дурацкий серийный номер. — Красивая штучка. — Я опустила руки. — Только понимаешь, Брук, миленькая ты моя, удержать меня не удастся.
Давай, Айви.
— А я думаю, что удастся.
Демонстрируя уверенность, она откинулась на потертую спинку стула.
Я покачала головой, улыбаясь.
— Не выйдет, лапонька. В Цинциннати почти уже восход. Знаешь, что произойдет, когда встанет солнце? Линии для вызова закроются. Нет-нет, прыгать по ним можно, но вызовы перестают работать. А знаешь, что случится как раз перед этим?
Сначала Брук глядела на меня тупо, но потом поняла.
— По линиям ты прыгать не можешь, — сказала она вслух. — Ты от них отрезана.
Я наклонилась вперед. Избиение, унижение, бесчестье заключения в металлическом шкафу на целый день, — все это отвалилось от меня шелухой, оставив лишь едкое удовлетворение.