– Это кто такая? Та, что глазастая? – заинтересовался Пашка. – Вся такая… разэтакая?
Прот глянул на дверь:
– Павел, вы бы борщ кушали. В обители одиннадцать сестер да пять трудниц. Что одна услышит, то и до всех дойдет. Интересовались бы вы монастырским бытием потише, я вас убедительно прошу. На улице опять дождь, а вы и обсохнуть толком не успели. Скучно сейчас в лесу-то.
– А я що? Я ж только из любознательности, – Пашка погрузил ложку в гущу борща и задумчиво добавил: – Может, сестрицам мускульная помощь нужна? Дрова там, или перетащить что тяжелое. Мы ж не против.
– Вот погоди, сестра Ольга тебе сама поможет. На дорогу выведет, благословение даст, – Прот понизил голос. – Вот вы, Екатерина Георгиевна, смуту нынешнюю ругали. И действительно, в прежние времена разве же такие особы, как та сестра Ольга, в келари выходили? Она же из мира меньше чем четыре года ушла. А сейчас на нее матушка Виринея всю обитель оставляет. Это на белицу-то, из столицы во исправление сосланную?! Духовник, отец Феофан, как приезжал, так очень отговаривал. Оба-то старых духовника, царство им небесное… – Прот перекрестился и вздохнул.
– Келарь – это, типа, зам по тылу? Сестра-хозяйка? Выходит, поднялась эта молодая особа. А из тебя, травник, заодно и неплохой шпион получился бы, – заметила Катя.
– Что вы такое говорите? – укоризненно покачал головой мальчик. – Я отца Феофана давно знаю. Я ведь к тому говорю, что…
В дверь коротко стукнули и тут же распахнули.
– Устроились? – сестра Ольга придерживала накинутый капюшон плаща. За ее плечом маячило недовольное лицо сестры Евдокии.
– Входите, матушка, – Пашка подскочил, протер лавку. – Присаживайтесь, зачем под дождем-то стоять?
– Бог милостив, не размокнем. Недосуг сидеть. Отрок Прот, сестра Евдокия тебе плащ принесла. Ступайте-ка за лекарственной травою тотчас же. Матушка-настоятельница опять дышит трудно. К ночи настой должен быть готов. Ты, девочка, – сестра Ольга строго кивнула ссутулившейся Вите, – попрощайся да иди. Грех без дела сидеть. А вы, сударыня, не сочтите за труд рассказать, что ныне в городе происходит. Вы ведь оттуда недавно?
Голос у сестры Ольги был строгий, но на изогнутых ресницах блестели дождевые капли, и трудно было понять – смеется сестра-келарь или плачет.
* * *
Сидели в темной трапезной. Мимо сновала худенькая, прозрачная, как летучая мышь, сестрица. Скоблила столы.
Перед Катей стояла скучная кружка с кипятком, чуть подкрашенным травяной заваркой. Рассказывать о последних событиях в городе тоже было скучно. Сестра Ольга слушала рассеянно, разве что не забывала кивать с суровым видом. Смотрела куда-то в угол. Точеный подбородок прятался в мягкой тени, лишь временами выплывали припухлые губы. Катя старалась не смотреть – в упорном наваждении ротик виделся ярким, сверкающим блестящей помадой. И жаждой грешной, алчной. Глаза сестры в сумраке расплывались черными провалами. Затаился рядом призрак иного существа, ныне стиснутый, плененный черно-белым убором. Было не по себе.