– Мы посмотрим?
– Отчего ж не взглянуть. Ящик запломбирован. Вряд ли какая-то взрывчатая дрянь внутри поджидает. Валяй, прапорщик, – охотно предоставляю честь дефлорации, – Катя сунула напарнику штык.
Сползая в яму, Герман поморщился. «Дефлорация». Очень остроумно. Кем ее покойный муж был? Бандитом? Нет, скорее военным. Солдафонством от зеленоглазой так и прет.
С ящиком пришлось повозиться. Герман чуть не сломал штык. Золото оказалось неинтересное. Холодное. И, несмотря на тщательную упаковку, вроде бы ощутимо пованивающее.
– Разочарован? – Катя спустила ноги в раскоп. – Мягкий никчемный металл. В некоторых царствах-государствах вообще без него обходятся. С другой стороны – в этом бруске столь чудесной гробовидной формы таится хорошее белье, бифштексы, утренний кофе, ванна, тихая уютная квартира. Красивые понимающие девочки и мягкая постель, в конце концов. У вас как с воображением, Герман Олегович?
– Никак, – пробурчал прапорщик. – Я весь день только о противогазе мечтал.
Катя засмеялась:
– Согласна. Снимайте с поста Пашку, подводите бричку. Перебазируем эту кучу денежного эквивалента. Работы еще непочатый край.
Транспортировка золота оказалось делом сложным. Ящики, не такие уж громоздкие по габаритам, весили более трех пудов каждый. Брать приходилось вдвоем, ноги вязли в рыхлом песке. Застоявшийся Пашка пустил в ход свои пролетарские мускулы, работал за двоих. С первыми ящиками управились, потом дело пошло хуже. С трудом получалось выволочь ящик из раскопа. Проклятый дождь усилился. Герман вяз по колено, Пашка кряхтел, пыжился, но увязал еще глубже. Потом Пашку отправили снимать с брички упряжь.
Прапорщик сидел на штабеле, смотрел на силуэт амазонки на фоне меркнущего неба. Катя материлась негромко, но изощренно. Вдруг осеклась. Герман потянулся к винтовке.
Катя, глядя на кого-то за бруствером, хмуро спросила:
– Что, так и видел?
– Так и видел, – согласился Прот. Подошел ближе, заглянул в яму: – Ого! И как вы столько накопали?
– С божьей помощью, – сухо сказала предводительница. – Ты чего приперся, Нострадамус? Что вам велено было?
– Я доложить. Вита на тропинке «натяжку» нашла. Как вы говорили – с бомбой. И проволочка натянута.
– Вашу мать! Не трогать! Не подходить!
– Да что вы, Екатерина Георгиевна. Мы сразу отошли. Я предупредить пришел. Там прогалина, с лошадями вдруг пойдете. Уже темнеет. Мало ли…
– Хорошо. До рассвета в ту сторону даже не смотреть. Там, если и заяц зацепит, осколки так лягут – мало не покажется.
– Ладно. Я пошел, Павлу с лошадьми помогу, – мальчик попятился, явно преодолевая желание зажать нос.