Когда повзрослел, реже стал играть, разве что за мухой погоняется, а то все больше спит. По ночам же гулять повадился. Возвращается голоднющий и сразу на кухню к своей мисочке. Она его все минтаем кормила, а тут месяца полтора назад исчез он из продажи. Пришлось треску покупать, хоть та и намного дороже. И так он во вкус вошел, что, когда снова ему минтая сварила, отказался от него категорически. К мисочке подошел, обнюхал ее брезгливо, кусочек, правда, съел, а потом мордочку поднял, глянул на хозяйку укоризненно: где, мол, вкусная рыбка, чего, старая, жадничаешь?
Да-а, с норовом у нее Мурзик, самостоятельный! Вот хочется ей его приласкать, возьмет на руки, а он, если не в настроении, тут же соскочит и уляжется там, где сам пожелает. И на «кис-кис» не откликается, если сыт. А вот когда Таисия Владимировна суп готовит, уж он тут как тут. О ноги трется, мясца выклянчивает. А бывает ни с того, ни с сего нежность на него находит. Сядет она на тахту, поближе к торшеру, чтоб газетку рекламную любопытства ради посмотреть, их теперь бесплатно в каждый ящик бросают, а Мурзик будто ждал этого момента. Только она очки наденет, на подушку откинется, он, откуда ни возьмись, прыг к ней на колени, и, как младенец, к груди притулится и такие мурлады начинает выводить, у соседей, наверное, слышно…
— Эй, Таисия Владимировна! Заснула, что ли? — вернул ее в настоящее звонкий тенорок Олега Валерьяновича. — Вот женщины, загадочный вы народ! Мы из-за ее кота чуть вдрызг не разругались, а ей, оказывается, все до лампочки. Кот-то твой, спрашиваю, когда пропал?
Да уж неделя прошла, — тихо, извиняющимся тоном проговорила Таисия Владимировна. — В то еще воскресенье вечером выпустила на гулянье, а сегодня, получается, второй понедельник, как его нет.
Тогда для беспокойства основания, безусловно, имеются, — признал Олег Валерьянович и после некоторого размышления объявил решительно. — Здесь такие версии просматриваются. Что ядом крысиным кот отравился — это ерунда. Не дурак он, чтоб отраву есть, когда его дорогой треской кормят. Но вот самого его съесть очень даже могли. От нас ведь всего за квартал барахолка, там вьетнамцы шмотками торгуют. А этот народ и кошек тоже в пищу употребляет. Замаринуют предварительно, а после жарят наподобие шашлыка.
Ой, чего это вы такие страсти говорите! — содрогнулась в ужасе Таисия Владимировна. — Да как же это можно кошек есть?!
— Ну, у разных народов разные вкусовые пристрастия, — неожиданно поддержала Олега Валерьяновича Евдокия Афанасьевна. — Насчет вьетнамских кулинарных деликатесов не знаю, а вот корейцы собак едят — это точно. А французы, вообразите себе, лягушек.