Друзья крепко обнялись, и Медведев сказал:
— Ну, ты, молодец, Филипп, — леший меня раздери, — я бы не придумал лучше! Но как тебе удалось убедить этого Власа?
— Да ну, пустяки, — смутился Филипп, — ты же знаешь, какие мои аргументы, — и он показал свои огромные кулачищи.
Медведев еще раз обнял его и сказал:
— Слушай, я сейчас должен срочно заняться одним незавершенным делом и твоя помощь мне весьма бы пригодилась.
— Я с удовольствием, но сейчас не могу — велели никуда не отлучаться. Меня сам великий князь хочет принять!
— О-о-о! Ну, тогда, конечно! Жди, а как только освободишься, найдешь меня в доме купца Манина.
— Сразу же буду там!
Медведев махнул на прощанье рукой и вскочил в седло коня, предусмотрительно приведенного Алешей.
Алеша с самого утра ожидал под башней освобождения Медведева и посмеивался, наблюдая издали за стражником, — отцом трех дочерей, который время от времени поглядывал в сторону юноши с лошадьми и морщил лоб, силясь припомнить, где он мог видеть его раньше.
Теперь они с Медведевым направились к дому купца Манина.
Ивашко чувствовал себя гораздо лучше, но еще лежал, и Любаша заботливо за ним ухаживала.
Увидев Медведева, она смутилась, а Ивашко просиял.
Онуфрий Карпович сердечно поблагодарил Василия за спасение и подарил ему новенький богато расшитый и, главное, очень теплый кожух, что было весьма кстати, потому что морозы в Новгороде стояли лютые.
Затем состоялся торжественный обед, и Медведев, наконец, отъелся за все дни своего заключения.
После обеда они с Алешей уединились в бывшей комнате Аркадия.
— Ну, теперь рассказывай обо всем, что тебе удалось узнать, — сказал Медведев.
— Первым делом я осмотрел то, что осталось в этой комнате, — начал Алеша. — И не нашел ни одной зацепки. Он был очень осторожен и, по-видимому, давно приготовился к бегству — не осталось ни одного письма, ни одного клочка бумажки. Только латинская библия (всю перелистал — ни одной пометки, — ничего), да одежда, и та чистенькая, после стирки. Но от Онуфрия Карповича и от Любаши мне удалось узнать, что Аркадий иногда куда-то уезжал на день или два. Кроме того, Любаша рассказала, что, стирая ему, она заметила, что одежда его всегда слегка пахла рыбой после этих поездок, а слуги купца сказали, что его сапоги, когда он приезжал, часто бывали мокрыми и порой выпачканными характерной красной глиной, которой больше всего на восточных берегах Ильмень-Озера. У меня был только один день, когда я мог туда поехать, все остальные я занимался вашим освобождением. И там мне повезло. Я довольно скоро нашел в маленькой рыбацкой деревушке, Ладейке, в двадцати верстах от Новгорода на самом берегу озера людей, которые видели иногда человека, похожего по описанию на Аркадия ну, разумеется, никакой рясы — он всегда был одет, как небогатый купец. Аркадий останавливался в Ладейке, брал лодку и ездил кататься на озеро, но любопытные жители деревни заприметили, что он часто не возвращался ночевать. Они заподозрили, что он плавает вовсе не ради прогулок, а навещает дальний хутор в десяти верстах к югу от деревни, где живет вдвоем с дочерью некий рыбак-вдовец, о котором в селе знают мало. Летом до этого хутора можно добраться только на лодке по озеру, а зимой, когда непроходимые болота вокруг замерзают можно и по берегу. Я добрался туда и осмотрел издали дом, но приближаться и заходить один не рискнул, — решил подождать ваших приказаний, а чтобы их получить, надо было вас вызволить, и я стал этим заниматься.