Филиппу стало не по себе.
Он быстро встал и вышел.
— Еще не спишь, герой? — весело хлопнул его по плечу сильно выпивший князь Оболенский. — ну ты был молодцом! Ты наверно, один сотню ливонцев нарубил — он расхохотался и, размахивая руками, стал показывать, как рубил ливонцев Филипп — Рррраз — щитом! Ррраз — булавой! Я доложу о тебе великому князю! Да-да, непременно! — Вдруг он стал серьезным. — Тебе принесли воинскую добычу?
— Да, — смутился Филипп, — но я…
— Сегодня я тебя жалую за твои героические заслуги своей долей — все твое! И даже не спорь — все твое! У тебя жена, дети есть?
Филипп машинально кивнул.
— Вот порадуешь! Ну, спи, отдыхай! О делах воинских поговорим завтра!
Он, пошатываясь, удалился.
Филипп вернулся в шатер и некоторое время смотрел на мешок. Потом он взял его положил в угол и лег.
Но сон почему-то не шел.
Особенно вспоминались распятия, крестики и иконки.
Филипп помолился, сжав в ладони образок, пересланный ему Настенькой, но сон все равно не шел.
Он встал, взял тяжелый большой щит великого магистра и накрыл им мешок.
Сразу стало легче.
Теперь мешка не видно было — только щит.
Но ведь воевода прав.
Настенька, конечно, очень обрадуется, если он вернется с войны богатым.
А дети, которых обязательно будет много — им тоже нужно будет что-то после себя оставить…
Он представил себе Настеньку, окруженной целой толпой детишек и постепенно успокоился.
Потом уснул.
Ему снились подвиги.
Глава десятая
ОЗАРЕНИЕ БРАТА ТРОФИМА
— Матушка, матушка, смотри, как я еще умею! — закричал пятнадцатилетний Ерема и исчез с головой в проруби.
— Господи, что он вытворяет! — в сердцах воскликнула Ульяна, собирая, начинающее твердеть на морозце только что прополосканное в проруби белье, — Ефим, скажи ему, чтоб перестал! Ну, где это видано — мальчишке зимой в проруби нырять!
— Успокойся, Ульяна, — Ефим Селиванов помог ей нагрузить белье на саночки. — Ничего ему не будет — он всю зиму так закаляется — ну и пусть, здоровее будет.
— А коли потонет, аль застудится насмерть?
— Ладно, брось, уж нас-то с тобой он точно переживет!
Запыхавшийся Ерема с шумом вынырнул из проруби.
— Матушка, отец, я до самой середины речки доплыл подо льдом и обратно вернулся! — Он выкарабкался на лед, накинул на себя заранее приготовленную шубу, а ноги сунул в валенки и догнал родителей, — мать тащила санки с бельем вверх по крутому берегу, отец подталкивал их сзади.
Поднявшись на берег, Ерема огляделся. Конечно, Мухавец не такая уж широкая речка и летом он без труда переплывал ее туда и обратно несколько раз, но зимой, да подо льдом, доплыть и вернуться это уже то, чем можно будет похвастаться перед тришинскими мальчишками! Пусть еще кто так попробует! Жаль, только, зима кончается, — лед хоть и толстый еще, но уже подтаивал сверху несколько раз — еще две три недели — и весна начнется!