Лицо пришельца было изуродовано огнем, тонкая красная кожица сочилась кровавыми язвами, черные лохмотья свисали там и тут, и все, вместе взятое, делало это лицо похожим на ужасную, потешную маску, потешную, потому что обгорелых губ почти не осталось, и обнаженные белоснежные зубы ярко сверкали застывшей улыбкой могильного черепа.
— Ты не узнаешь меня, князь? — спросил гость.
— Послушай, что это за чертовщина? — спросил князь Семен у Пахома, — еще неделя не прошла, как был тут один любитель задавать вопросы — теперь — на тебе! — второй пожаловал! Ты вот что, любезный, — обратился он к гостю, — говори кто таков, пока мы тут тебя не разукрасили еще почище, а то ты, видно, не знаешь, какие мы по этой части мастера!
— Браво, князь! С радостью узнаю тебя прежним, а то мне тут по дороге наплели, будто, мол, спился Семен Бельский окончательно.
— А ну-ка Осташ, пальни этому молодцу меж ног из самострела, а то, вижу, он шутки шутить приехал, так мы это любим! Обожди, милок, сейчас мы с тобой еще не так пошутим!
— Нет, князь, не шутки я шутить приехал, а служить тебе верой и правдой против врагов наших общих на их погибель и наше спасение! — серьезно и даже торжественно произнес пришелец.
— Степа-а-ан? — прошептал князь, и в его голосе прозвучали столь редкие для Семена человеческие нотки, отдаленно напоминающие растроганность. — Неужели это ты?
— Да, князь, — я! — Степан Полуехтов-Ярый припал к ногам Семена и поцеловал его руку.
— Ну, дружище, тебя не узнать! — воскликнул Пахом.
— Кто ж это тебя так? — сочувственно спросил Осташ.
— Жизнь и старые приятели! — Ответил, поднимаясь с колен, Степан — Ну что, князь, принимаешь на службу?
— Верных и преданных слуг всегда ценил — добро пожаловать в Белую! — князь повернулся к Осташу, — прикажи выделить Степану южную угловую комнату и пусть отдохнет с дороги, а потом уж поговорим.
— Спасибо князь, — поговорим, — тем более, что у меня было время чтобы во всех деталях обдумать план с которым я к тебе приехал и который вернет тебе отнятые врагами славу, деньги и почести!
— Неужто? — обрадовался Семен. — Ну, дай-то Бог, дай Бог, приглашаю тебя на ужин, а пока отдыхай!
Осташ и Пахом провожали Степана, обнимая за плечи, но в дверях он вдруг остановился и вернулся.
— Позволь спросить, князь.
— Ну?
— Ты сказал, что я второй на этой неделе, кто задает тебе вопросы. А кто был первый?
— Да приезжал тут один.… От маршалка дворного Ивана Ходкевича. — Все расспрашивал про братцев моих окаянных.… Да только нечего мне было ему рассказать.… Ну, то есть, ничего нового, а старое он уже и так знал — мы же еще при тебе письмо маршалку писали про то, как они короля на охоте задумали погубить, Осташ еще в Вильно отвозил, а ты как раз на Угру поехал…