действуют на нее аргументации. Попробуйте подействовать рассуждениями на примитивные умы, на дикарей или детей, например, и вы тогда вполне убедитесь, как мало значения имеет подобный метод аргументации.
Незачем, однако, спускаться до примитивных существ, чтобы убедиться в полной несостоятельности их рассужде-
ний, когда им приходится бороться с чувствами. Припомним только, как упорно держались в течение долгих веков ре-
лигиозные суеверия, противоречащие даже самой простой логике. В течение более чем двух тысяч лет самые блестящие
гении склонялись перед их властью, и лишь в современные эпохи явилась возможность оспаривать их достоверность. В
средние века и в эпоху Возрождения было немало просвещенных людей, но не было ни одного, которого путем рассуж-
дений можно было бы убедить в ребяческом характере всех этих суеверий и возбудить в нем хотя бы слабые сомнения
насчет злодеяний дьявола и необходимости костра для колдуний.
Следует ли сожалеть о том, что толпа никогда не управляется рассудком? Мы не решились бы утверждать это. Вряд
ли голос рассудка мог бы увлечь человечество на путь цивилизации и сообщить ему ту горячность и смелость, которую
вызвали в нем химеры. Без сомнения, эти химеры, дщери бессознательного, были необходимы. Каждая раса заключает в
своей духовной организации те законы, которые управляют ее судьбой, и, быть может, она повинуется именно этим
законам, движимая роковым инстинктом во всех своих побуждениях, даже явно самых безрассудных. Иногда нам ка-
жется, что народы подчиняются тайным силам, подобным тем, которые заставляют желудь развиваться постепенно в
дуб и вынуждают комету двигаться по своей орбите.
То немногое, что мы можем узнать об этих силах, мы должны отыскивать в общем ходе эволюции народа, а не в от-
дельных фактах, из которых слагается эта эволюция. Если же принимать во внимание только такие изолированные фак-
ты, то может показаться, что историей управляют самые невероятные случайности. Разве это не невероятный факт, на-
пример, что несколько арабских шаек, вышедших из пустынь, в состоянии были победить самую большую часть старого
греко-римского мира и основать империю, еще более великую, нежели империя Александра? Разве не невероятно также, что в старой иерархической Европе какой-то безвестный артиллерийский поручик мог царствовать над множеством
народов и королей.
Предоставим, следовательно, разум философам, но не будем требовать от него слишком большого вмешательства в дело