— Проходите, красавицы, брехать не научилась…
Но вот из казино, придерживаясь за стенку, вышел немецкий офицер. Ворожея мгновенно вскочила, преобразилась: осанка стала горделивой, яркая шаль небрежно свалилась с округлых плеч, мониста сами собой ожили, запели.
— Джамадур, князь, дай погадаю, чистую правду скажу, что будет, что тебя ждет, изумруд мой яхонтовый… Посеребри ручку, брильянтовый.
Молодой офицер, выбритый, надушенный, с недоумением скосил светлые, навыкате, глаза. К нему тянутся тонкие длинные пальцы. Лицо его расплывается в пьяной улыбке. Ай да цыганка: глаза большие, карие, тонкий, ровный носик, талия — в рюмочку. А голос, послушайте, какой голос — мелодичный, как у певчей птички.
— Голубь сизый, протяни руку, утешу, добрый господин. Вижу: тебя радость ждет, в светлом богатстве жить будешь, желанный..
Офицер пренебрежительно поморщился, скупо процедил:
— А-а, цигойнер!
Смуглянка сложила губы бантиком:
— Нет, ошибаешься, брильянтовый, молдаванка я. Отец молдаванин и мать молдаванка.
— Ты такая же молдаванка, как я негр. Ха-ха-ха! — офицер говорил на русском языке почти без акцента.
Цыганка испугалась, заговорила сбивчиво:
— Верное слово — молдаванка. Петь, танцевать с детства приучена. А предсказывать судьбы людей сербиянка обучила. Жить-то надо. Я не эвакуировалась — мне бояться вас незачем, прошлую жизнь ненавижу: вдоволь горюшка испытала.
Продолжая разглядывать ее, офицер смягчился:
— Допустим, я поверил.
— Документы у меня, — и полезла за пазуху. — Молдаванка я.
— Отставить! — прикрикнул он. — Ты мне нравишься. Сегодня я добрый. Чуть живым из пекла выбрался. Так и быть, гадай, лги, фараоново племя!
— Зачем лгать, господин хороший… Я умею читать линий ладони. Что они скажут, то и поведаю.
Любуясь пышным бюстом девушки, офицер, прищурив глаза, улыбался.
А ее лицо выражало таинственность. Длинные пушистые ресницы взметнулись, застыли, желтоватые зрачки расширились.
— Прожитые тобой годы освещены лучезарным светом — солнцем… Я вижу цветы. Много цветов: красные, белые, розовые. Маленький киндер протягивает розы даме в голубом платье. Я вижу почтенного господина. Он подхватывает кудрявого мальчонку и высоко подбрасывает. Все трое счастливы.
— А дальше?
На высоком лбу гадалки выступил пот, лицо ее вытянулось, волосы прядями упали на остекленевшие глаза:
— О, очи мои застилает мрак, я вижу слезы земли, ее горячую кровь. О-о, несчастный человек, влюбилось зло в твою судьбу. А-а, что это? — приблизила ладонь к своим глазам.
Рука офицера дрогнула, он заметно потрезвел:
— Фольга от шампанского, должно быть.