Цыганка не обратила внимания на его игривые слова. Она зловеще продолжала:
— Да, да, я вижу черный степной курган, под ним глубокую яму. В той яме лежит молодой витязь… Ой, я вижу: на белокурые волосы посыпалась сырая, холодная земля…
Офицер побледнел, судорожно занес кулак над склоненной головой цыганки:
— У-у, ведьма вавилонская! — И, махнув рукой, снова вернулся в казино.
Покачивая бедрами, невозмутимо и гордо ушла и цыганка.
□
В будничной суете, в постоянной тревоге случай на базаре, может быть, и забылся бы, однако в следующее воскресенье цыганка оказалась на прежнем месте. Ирина снова наблюдала за ней, прислонившись к ограде недалеко от гадалки.
Сегодня она не отказывалась ворожить, даже сама зазывала девчат. Ничего особенного Ирина не заметила. Обычная болтовня: «Вы носите в сердце червонного короля…» или «По вас убивается бубновый король».
Неожиданно голос ее потеплел, стал грудным, участливым:
— Гадать? Зачем?
Ирина решила внимательно слушать. Но что это? То не гадание, а, скорее, беседа матери с дочерью.
Перед цыганкой стояла средних лет женщина в черной кружевной косынке, с исхудалым лицом и впалыми глазами.
— Не кручинься, голубушка. Тоска, что подколодная змея, сердце гложет. От печалей — немощи, от немощей — смерть. А у тебя ведь ребенок.
— Мальчонок.
— То-то и оно. Век наш короток, заесть недолго. А кручиною поля не изъездишь. Да утри слезы-то… А ну, дай руку!
Женщина, присев на корточки, с надеждой смотрела на гадалку.
— Говоришь, три месяца нет от мужа писем? А куда напишет? Вспомни: где — он, а где — ты?.. То-то! — И, словно разглядев что-то радостное на ладони, оживилась: — Бога гневишь, матушка, живого мертвым посчитала. Видишь вот эту линию, что соединяется у самого большого пальца? Точная примета: жив твой суженый, верное слово говорю — жив. — И назидательно: — А ждать надо, уж такая наша бабья доля.
Женщина в черной косынке повеселела:
— Спасибо, родная… Это вам за доброту.
Цыганка подняла узелок, строго спросила:
— Что здесь?
— Пяток яичек.
— Мальчонку корми, а мне потчевать некого…
Сашко задерживался. Ирина уже собиралась искать его, да снова звонкий голос гадалки остановил. Мимо проходил, помахивая стеком, толстый немец. Цыганка льстиво заговорила:
— Генерал, осчастливь бедную молдаванку: ей еще не приходилось гадать такому важному начальнику. Небом правит бог, на земле царствуешь ты, мой храбрый рыцарь! Вижу, мужчины покорятся тебе, а женщины припадут к стопам твоим….
Офицер действительно был внушительного вида. Одутловатое лицо его отягощал двойной подбородок. Широкую грудь украшали наградные планки. Он остановился, вытер лицо, толстую шею белоснежным платком, снял фуражку.