— От кордона к озеру — одна дорога, — успокоил ее Юрий. — Скажу, что именно здесь видел оленей. Прислушивайся. Я буду говорить громко. Жди…
Ружа не тяготилась одиночеством. Вспомнила, что не завтракала. Благо, под каждым фруктовым деревом россыпи плодов. Без особого труда набрала груш, яблок, орехов. Утолив голод, растянулась на листьях, закрыла глаза.
Земля дышала жаром. В непродуваемых ветром кустах пахло распаренными вениками, ноздри улавливали присутствие мяты, шалфея, белладонны. Снова в ушах прозвучала фраза: «Мне подвластны волчьи тропы». Гортанный, хрипловатый голос Шмеля она узнает из тысячи других. Нет, не ошибется, пусть Юра положится на нее!
Ружа терпеливо ждала. Наконец услышала громкие мужские голоса. «Оповещает», — подумала о Юрии.
Голоса приближались. Маслов что-то громко рассказывал. Давлетхан попробовал унять его:
— Потише ты, зверей распугаешь.
Вскоре они показались на поляне. Айтек опоясан патронташем, на плече, в такт шагам, раскачивалась двустволка.
Приблизившись к Руже, скрытой зарослями, Маслов, отдуваясь, громко взмолился:
— Дядя, за вами не угонишься, взмок я. Давайте сделаем привал!
— Эх, молодежь, хлипкостью вас разбавили, — С добродушной ухмылкой проговорил Айтек, усаживаясь на камень. — А я привык. В иной день пятьдесят километров отмахаю — и хоть бы что! Встряхнусь — и снова в путь. Отдыхай, идти больше некуда. Они сами к нам припожалуют, к приманкам, мною разбросанным. Хорошо в лесу. Ты молодец, что пораньше из душной квартиры вытянул. Я тебе уже говорил, что сам собирался сегодня поохотиться, больше времени не будет. Вот подвалю оленя вам в подарок, спокойно в горы подамся.
— В горы? Зачем?
Маслов все время вызывал дядю на разговор, давая возможность Руже как можно, лучше расслышать его голос.
— Понимаешь, — доверительно начал Айтек. — От напарника весточка пришла, на помощь зовет. Понимаешь, зубры сбились в каменистом ущелье. Понимаешь, если им немедленно не помочь, от голода подохнут. А разве мы для того их разводили?
Назойливо повторяемое «понимаешь» убедило Юрия в обратном: дядя юлит, врет. «Ружа не ошиблась, он Шмель, — стучало в голове. — Хитришь, твои зубры фашистскими альпийскими стрелками называются». Но лицо Юрия по-прежнему выражало почтительную приветливость.
Юрий взял стоявшую у ног дяди двустволку, вскинул к плечу.
— Прямо игрушка! — похвалил он. — Немцы беспощадны, у кого оружие найдут. Не боитесь?
— Осторожно, картечью заряжено! — предупредил Давлетхан. — Немцы к нам в поднебесье не заглядывают, большаков держатся. А ружьишко прячу, при нашем деле без оружия никак невозможно.