Войдя в дом, хозяйка спросила Витьку:
— Ты его знаешь?
Шмыгнув носом, мальчик расплылся в широкой улыбке:
— Как же не знать? Он наш друг.
— Чей это «наш»? — допытывалась вдова.
— Ну, Поляковых, Трубниковых.
— Спасибо. Беги, Витя, домой да помалкивай.
— Я не из трепливых, — заверил мальчик.
После его ухода старуха встала на табурет, достала с полки мешочек с фасолью, вытащила оттуда свернутый лист бумаги.
— Вот, читай, наш Костенька оставил. — И дрогнувшим голосом добавила: — Жду его, жду вечерять — не идет. Взяла лампу, спустилась в голбец, на столе письмо, вот это. Эх, эх… ума не приложу, как он мог на такое решиться!
Маслов развернул бумагу, она была адресована. Полякову.
«Дорогой Миша! Арест мамы, Ирины потрясли меня. В их беде повинен Василий, и только он! Правда, он пока никого не выдал, а на много ли его хватит? Надо принимать меры…
Словом, я решил перед Рейнхельтом набить себе цену, предстать основным организатором диверсий, выдать себя чуть ли не за руководителя Приазовского подполья, вызвать огонь на себя, отвлечь внимание от вас. Поставлю ему такое условие: освободи маму, Ирину, Василия — и я добровольно явлюсь к вам.
Не называй меня сумасшедшим, слушай дальше. Если Рейнхельт клюнет — я так и сделаю. Когда выпустят маму, Ирину, Василия, прошу вас немедленно переправить их к партизанам.
Извините, что поступаю так, не посоветовавшись с друзьями. Знаю, вы отговорили бы меня или запретили. А я должен рискнуть. Вдруг получится?.. Если произойдет осечка — одно прошу: понять и простить!
Передай нашим общим друзьям (ты знаешь кому), что я любил их! Смерть фашистским оккупантам!
Твой Константин»
Опустив письмо на стол, Юрий сквозь зубы процедил:
— Чудовищно!
«А как бы я сам поступил, очутись моя мать в фашистских когтях?» — спросил себя Маслов.
Не так-то просто было ответить на этот вопрос. Для осуждения друга у него тоже не нашлось слов. «Надо было сразу от Максима Максимовича бежать сюда, а не колесить вокруг дома, не терять времени», — укорял себя Маслов. Но, взглянув на дату, стоявшую под письмом, убедился, что Костя покинул подвал за два дня до того, как состоялась его встреча с Максимом Максимовичем, во время которой Юрий получил задание навестить Костю.
— Вы тоже хороши: в такой беде одного кинули. Друга! — сказала вдова.
— Мы не могли иначе! Конспирация, сами понимаете. Не упрекайте, что мы его бросили. Косте три раза предлагали покинуть Приазовск, — как бы оправдываясь, проговорил Юрий. — Документами обеспечили. Отказался.
— В голбце хозяйство Кости, оно не для посторонних глаз. Теперь я вижу, что ты наш. Можешь посмотреть.