— Вот и надо воспользоваться их беспечностью, доказать, что наш флот живет, борется.
— Меня на задание возьмете?
— Нет, ты должен оставаться вне подозрений.
Маслов не настаивал — бесполезно. Среди подпольщиков вроде бы само по себе сложилось незыблемое правило: если ты не хочешь идти на задание — тебя не принуждают. В то же время существовал железный закон — не настаивай, если получил отказ. Раз комитет принял такое решение, значит, так надо, так будет лучше для дела, ему виднее, что хорошо и что плохо. Поэтому Маслову ничего другого не оставалось, как согласиться с тем, что решено.
— Раз нельзя так нельзя. А костюмы достану, — заверил он.
На берегу замаячила фигура Кости Трубникова. Заметив его, Метелин предупредил:
— Тебе не следует с ним встречаться. До свидания! — И они расстались.
Костя Трубников подплыл не сразу. Для отвода глаз поплескался, покружив вдали от берега, а затем как бы случайно приблизился к Метелину.
Из открытого моря изогнутая подковой бухта видна была как на ладони. Рядом с судоремонтном заводом сверкали выкрашенные под цвет воды высокие стены дока, поодаль дымили черные трубы пароходов, лоснились на солнце спины подводных лодок.
Метелин кивнул в сторону порта:
— Видишь док?.. Мне и тебе Максим Максимович поручил заняться им. Пловец ты отменный… Передай Мише Полякову: отложить все другие дела и немедленно изготовить две мины. Силу их пусть рассчитает сам. Для чего они предназначены — знает, мы подробно беседовали с ним. К десятому они должны быть переправлены в Шамаиный ерик. Василий поможет. Детали операции уточним позже… Как Ируся?
— Немного приболела, простудилась.
— Передай привет. Поберегите ее. Ей, бедняжке, достается… А как Сергей Владимирович?
— Ирина говорит, совсем плох, — с грустью сообщил Трубников, — прямо тает.
— Ну, ты здесь поплавай, поизучай акваторию порта — пригодится, а мне пора…
СМЕРТЬ СЕРГЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА
У Ежика на глазах умирал Сергей Владимирович. На восковом лице выступили землистые пятна, глаза ввалились, нос заострился. Из груди вырывался свистящий хрип. Ирина две ночи не отходила от больного, уколами поддерживала сердце…
Сейчас Ружа обмахивала веером лицо больного. Наверху буйствовало лето. Здесь же стояла липкая, тягучая темень, застоялая сырость.
В углу, пригорюнившись, сидел Сашко. Он не отводил глаз от желтого язычка пламени светильника, издающего тошнотворный чад. Не заметил, как задремал.
— Сашко, Сашко, подойди, пожалуйста, сюда, — вдруг услышал Сашко голос Ружи, — Сергей Владимирович зовет.
Ежик кулаком протер глаза, дремота отступила. Быстро опустился перед старшим лейтенантом на колени, взял холодную влажную руку.