Просыпаться было безумно больно, и поэтому Мара старалась не спать вообще. Она засиживалась до утра, слушая гудок далекого поезда и перестук колес, которые отколачивали развеселую песенку, еще сильнее напоминавшую Маре о том, что она потеряла.
Ребенок не стал для нее утешением, хотя Викки была единственным живым напоминанием о Джейме. Маре слишком больно было смотреть на дочку, глядевшую на нее синими глазами Джейма и улыбавшуюся его веселой улыбкой. Мара старалась как можно реже видеть Викки, полностью перепоручив ее заботам няни.
А жизнь тем временем шла своим чередом, как бы насмехаясь над неизбывным горем Мары.
Цирк отправился из Южной Каролины в Виргинию, затем пересек реку Огайо и начал гастроли в южной части штата Огайо. Звуки, постоянно доносившиеся до Мары, — звуки другой, счастливой жизни, — причиняли ей безумную боль. Маре невыносимо было думать, что всего в нескольких метрах от нее люди веселятся, в то время как ее Джейма больше нет на свете… он уже не любит ее и не любит их ребенка…
Через две недели после смерти Джейма к Маре пришел мистер Сэм. Он стал убеждать ее, что цирк без нее погибнет, что она должна подумать о том, чтобы включиться в работу.
— Поверь, мы все скорбим вместе с тобой, — говорил он. — Но мы же не можем бросить цирк! Ты моя самая лучшая артистка. Мы теряем кучу денег из-за того, что на афишах нет твоего имени! На следующей неделе мы будем четыре дня выступать в Цинциннати. Боюсь, без тебя сборы будут ничтожны. Как ты думаешь, когда ты сможешь вернуться к работе?
Мара смотрела на него ничего не видящими глазами и молчала. Мистер Сэм потрепал ее по руке, ласково попросил подумать над его просьбой и ушел.
Джоко приходил каждый день. Мара не слишком радовалась его визитам, но и не была очень уж против. Что бы он ни рассказывал — свежие сплетни, последние анекдоты — все его попытки развеселить Мару не вызывали в ней абсолютно никакой реакции. Никто не в состоянии был вывести ее из прострации.
Вот и теперь Джоко сидел на своей любимой табуреточке и рассказывал о какой-то склоке между гимнастками, как вдруг раздался стук в дверь. Кланки поблизости не было, и Мара решила не открывать, надеясь, что непрошеный гость, подумав, что никого нет, уйдет. Но Джоко распахнул дверь.
Вошедший — высокий, стройный и, несмотря на седые волосы, все еще красивый мужчина — был Маре незнаком. Но что-то в чертах его лица так неожиданно напомнило ей Джейма, что Мара чуть не вскрикнула. Долгое время они смотрели друг на друга молча, потом мужчина окинул взглядом гостиную.