— Не пущу! Убьют!
Он бросился к телефону — позвонить в полицию, но телефон не работал.
Почти до рассвета ворочался в тяжелой бессоннице. Поднялся, когда в церкви отзвонили к обедне.
Вера Николаевна, уже хлопотавшая вместе со служанкой над завтраком, сразу же сообщила:
— Вчерашние крики помнишь? Оказалось, что какие-то бандиты изнасиловали, а потом зверски убили сестру милосердия, только что вернувшуюся с германского фронта. Ее спутнику, военному доктору, штыком выкололи глаза.
— Р-р-революция! — прорычал Бунин. — Такие же ублюдки, как эти убийцы, ныне решают судьбы России.
Он помолчал и с горечью добавил:
— Мне страшно, что подобное насилие творится над моей родиной. И как сегодня ночью, я могу лишь посылать бандитам проклятия, но не в состоянии изменить ход событий.
В окно било тяжелым снегом. Он лип к стеклам и стекал тонкими струйками. Бунин походил, помолчал.
Вера Николаевна назидательно произнесла:
— Ян, ты уж без крайней надобности на улицу не показывайся!
Бунин насмешливо покачал головой, нарочито смиренно молвил:
— Ничего страшного! Будем как преподобный Алимпий.
— Кто?
— А это в седьмом веке был такой подвижник. Он на столпе подвизался, шестьдесят шесть лет с него не сходил. Что стоит нам месяц-другой посидеть дома? Придет Лавр Георгиевич Корнилов или другой генерал (у нас их уйма!), турнет большевиков. Запломбируют вагон и отправят обратно в Германию, откуда они, эти большевики, прибыли.
Он было потянулся к папироснице, лежавшей на столе, но Вера Николаевна посмотрела на него так жалобно, что Бунин вздохнул и курить не стал.
— Мы-то можем дома посидеть, — сказала Вера Николаевна, — а вот не пожалуют ли к нам домой революционные массы?
— То-то и оно!
На этой нелегкой теме разговор было замолк, но минуты через две Бунин не выдержал, добавил:
— Смолоду я всякое испытал — несчастную любовь, унижающую бедность. Со всякой жизнью умею примириться. Но не умею свыкнуться с мыслью, что в любой момент могут ворваться товарищи пролетарии и мозолистыми трудовыми руками всадить нам в животы штыки. И они будут правы: согласно большевистской идеологии необходимо уничтожить всех буржуев.
Вера Николаевна замахала руками:
— Господь с тобою, Ян! Не нагоняй жуду.
— Сама заговорила об этом. И потом: с другими уже случилось, вот и сестра милосердия… А мы — буржуи, вполне для большевистской плахи подходим. Под «буржуями» Ленин разумеет прежде всего российскую интеллигенцию. Ее труднее всего одурачить или запугать. Она — вечная оппозиция власти. Большевики знают, что захватили власть незаконно. Вот почему они не потерпят ни малейшей оппозиции.